— А тебя возбуждают оргии, да, Питер? Я, Тэсса, эта вашингтонская Аманда… Признавайся, у вас с ней было? — Бонита ударила меня по ноге.
— А если и было? Я парень свободный.
— Обязательства это не для тебя, да? А как же чувства?
— Только не начинай. Ты по большой любви легла с Джоном…
Бонита заплакала. Вырвала из моих рук лифчик, быстро оделась.
— Между нами все! Слышишь?!
— Ага, слышу. По второму разу. Или по третьему?
— Пошел нахер!
— Уже иду. И не забудь — в субботу мы уезжаем в тур. Чтобы была в студии в полдень. Иначе нахер пойдешь уже ты.
В ответ я услышал громкий хлопок дверью.
— Питер, это Тэсса… Ты не звонишь, в школе тоже не появляешься — голос на пленке автоответчика был печален — Я тут подумала…
Что подумала девушка я так и не узнал — нажал кнопку Next. Следующие звонки были намного важнее. Ева сухим тоном сообщала, что нашла мне оператора в тур. Цена кусалась, но я выписал номер телефона специалиста к себе в записную книжку. Еще один звонок был от Хардести.
— Питер, срочно набери мне. А еще лучше прилетай в Нью-Йорк, тузы тобой заинтересовались, готовы встречаться.
Я посмотрел на часы, записывая второй номер. Было поздно, но деньги не любят тормозов. Вранье, что деньги любят тишину. Большие капиталы куются в огромной суете, под прессом внимания СМИ и общественности. Ты миллионер? Будь готов, чтобы твою жизнь разобрали по кусочкам, просветили рентгеном.
Набрав телефон отеля, я попросил соединить с номером мистера Хардести. Раздались долгие гудки, потом трубку все-таки сняли.
— Кто это? — заспанным голосом произнес брокер.
— Питер Уолш. Извините, что поздно — только что освободился.
— Чем это ты занят до ночи?
— Организую тур своей рок-группы.
В трубке воцарилось молчание. Хардести переваривал информацию.
— Э… не знал, что у тебя есть рок-группа.
Брокер явно не смотрел телевизор последние дни.
— Так в чем собственно, дело? — я перевел разговор в деловое русло.
— Два банка… Морган Стенли и Меррилл Линч заинтересовались тобой — Хардести окончательно проснулся — Я им рассказал идею фонда, биржевых компьютерных программ, показал твою историю торгов. Ну и расписал «молодое» дарование…
— И?
— Они готовы попробовать. Дадут тебе в управление десять миллионов. Но риск-менеджмент будет от них — они назначат от каждого банка по человеку в фонд. Если ты будешь терять деньги…
— Понял, понял, будет секир-башка с двух сторон.
Я задумался. Десять миллионов — это не так уж и много. Хардести уже считает деньги от будущих комиссий в уме, а мне надо показать доходность. И показать ее быстро. На чем? На золоте и нефти. Это раз. На акциях it-компаний. Это два.
— Ты чего молчишь, Питер? — брокер забеспокоился.
— Какое плечо банки считают приемлемым? — поинтересовался.
— Второе — тяжело вздохнул Хардести.
Да… с таким маржинальным кредитованием каши не сваришь.
— А какую доходность они считают целевой?
— От 15 до 20 % годовых.
— Нехило.
— Ставка ФРС 9 % — пояснил брокер — Банки дают по депозитам 12 %. Управляющие должны показывать доходность выше 12 %, в идеале в два раза больше.
— Ладно, я согласен. Но мне нужна Мелисса.
— Как так? — растерялся Хардести.
— Я ее у вас забираю. В бизнесе должен быть мой человек. Это не обсуждается.
— Ладно — проворчал финансист — Но завтра ты должен быть в Нью-Йорке.
— Буду.
Два дня пролетели в каком-то непередаваемом угаре. Вызвонив с утра Мелиссу, мы помчались в аэропорт Балтимора. На ближайший рейс до Нью-Йорка нашлись свободные места и спустя сорок минут мы уже были в «Большом Яблоке». Выглядели мы очень представительно. Мелисса надела брючный костюм, который только входил в моду в США. Я тоже приоделся, взял дорогие часы, запонки. Сам себя похвалил за короткую, совсем не рокерскую прическу. Иначе бы нас не поняли.
Мой личный брокер оказалась на высоте — девушка приготовила бумажную презентацию фонда. Сделала она это по результатам наших долгих телефонных разговоров. Вся логика прослеживалась отлично — война во Вьетнаме, инфляция и высокие процентные ставки, рост золота и нефти (их не напечатаешь для покрытия дефицитов), короткие продажи индексов и покупка коммодов.
— Прямо готовая инвест. декларация — пробормотал седой, пожилой банкир по имени Исаак Барнум, разглядывая презу. Происходило это все на Уолл-Стрит во время первых переговоров. Мы втроем явились в Мерилл Линч, где уже находился представитель от Морган Стенли. Второй банкир оказался румяным, веселым здоровяком по имени Рик Броуди. Ничего еврейского в нем не прослеживалось, но хватка была не хуже, чем у носатого Барнума.