Абрамович с Ходорковским понимающе переглянулись.
— И что в итоге стало с экспериментом? — тут я впервые подал голос.
Примаков пару минут поразглядывал всех нас, еще раз тяжело вздохнул.
— Щёкинский эксперимент свернули, от автоматизации американцев отказались. Позднее появились расчёты, что если бы «косыгинская реформа» развернулась в полной мере, из-за роста производительности труда можно было смело сократить 30–40 % всех занятых в СССР. Я видел цифры одного из НИИ. Это означало бы безработицу минимум в 30 млн. человек, чего в Союзе допустить не могли. Этих людей могла бы впитать сфера услуг, как это происходило во всём мире, где шёл похожий процесс — автоматизация вытесняла людей из промышленности. Но тогда в СССР пришлось бы начинать и рыночные реформы, с разрешением хотя бы мелкой частной собственности, расширения кооперативной деятельности. То есть возрождать что-то похожее на НЭП. На это власти тем более не могли решиться.
В итоге, спустя 20 лет рыночные реформы всё равно пришлось запустить, только в ужасном, латиноамериканском варианте — неолиберализме для слаборазвитых стран.
— Какой шанс упустили — Примаков грустно на нас посмотрел. После чего свернул заседание. Больше он с олигархами совещаний не устраивал.
Глава 34
Воспоминания настроили меня на минорный лад. Сдвинуть Титаник под названием СССР с курса, который вел прямо на айсберг экономической катастрофы, представлялось малореальным. Ведь если дать зеленый свет реформе Косыгина — потребуются политические изменения в стране. Пойдет ли на это Брежнев? В моей истории — не пошел. К концу 70-х он мягко отстранил Косыгина от власти, стал затыкать дыры в экономике нефтедолларами. Благо арабы постоянно воевали с евреями и цены были высокими.
Чем кончился этот экономический допинг — известно. Застой, меченный, катастройка…
Мрачные мысли не давали мне покоя, я решил развеяться. Благо подходило время концерта «Короля рок-Н-ролла», на который у меня были билеты аж в первый ряд. Но сначала надо было предпринять обходной маневр.
— Вики, а ты не хочешь прогуляться по Стрипу и прикупить себе вещичек? — я достал свой рюкзак с выигрышами, вытащил пару пачек по сто долларов.
Девушка взвизгнула от восторга, схватилась за деньги. Ну и правда, какая дама откажется от шопинга?
— Присмотри модных вещей на всю группу — я не отпускал пачки — Пора нам приодеться.
— Возьму с собой Боню — Вики деловито запихивала баксы в сумочку — Что брать?
— Наш стиль — ты знаешь. Никаких расклешенных джинс хипарей, разноцветных гаваек и прочего дерьма. Бери все в темных тонах. Себе можешь взять что-то нежно-розовое — оно хорошо гармонирует с черным.
Я задумался. Пора было начинать работать с публикой.
— И вот что еще… Посмотри в сувенирных магазинах маленькие красные рожки.
— Что?
— Ну у нас в песнях есть тема ада. Я хочу раздавать зрителям на входе дешевые пластиковые рожки. Если они будут с батарейкой и в темноте светиться красным — будет совсем замечательно.
— Питер, это опасно! Ладно, Лас-Вегас, тут и не такое видели. Но в консервативных штатах нас закидают тухлыми яйцами.
— А байкеры на что? Пусть досматривают на входе.
— Как-то непривычно — покачала головой Вики.
Да… Народ тут непуганный пока. Но ничего, скоро Бжезинский изобретет Бен Ладена с Аль-Каидой и американцам все здорово аукница. И поделом.
— Ладно, займусь рожками — девушка упорхнула, а я начал наряжаться на концерт. Надел строгий костюм, повязал галстук широким виндзорским узлом.
На входе в Интерконтиненталь все напоминало атмосферу Оскара. Красная дорожка, дефилирующая публика. Я зашел в фуршетный зал, отстоял небольшую очередь и взял бокал мартини. На меня то и дело кидали заинтересованные взгляды дамы. Некоторые даже со спутниками. Наибольший интерес вызывала красная сережка в ухе. Я ее еще периодически в задумчивости крутил.
Наконец, мне надоело фланировать, и я пошел в зал. Устроившись на своем месте, огляделся. Слева сиденье было пустое, справа усаживался высокий, худощавый мужчина с щеточкой усов под аристократическим носом. Он мне небрежно кивнул, подзывая к себе пальцем какого-то прилизанного парня.
Зал постепенно наполнялся, прозвучал третий звонок. Краем уха я слышал разговор усатого с помощником — он давал какие-то указания, тот услужливо отвечал «Да, мистер Хьюз». Я пригляделся к соседу и узнал в нем эксцентричного миллиардера Говарда Хьюза. Владельца «заводов, пароходов» и примерно так половины Лас-Вегаса.