Я зашла в спальню и нашла на полу смятую газету. В ней была статья о смерти Славика. Я расправила ее на столе и внимательно вгляделась в его фото. На нем был изображен молодой парень с черной пышной шевелюрой, смуглой, как у цыгана, кожей и большими карими глазами. Я мысленно спрашивала друга, что произошло. Призывала его поговорить. Но он молчал. Я закрыла глаза и стала представлять Славика как живого. Ветер, ворвавшийся в форточку, разметал листы по комнате. Мне показалось, будто и вправду кто-то стал ходить по комнате. Глаз я не открывала, все больше пытаясь сосредоточиться.
Вдруг я услышала какой-то треск. Я открыла глаза и увидела, что лампочка, которую я включила из-за пасмурного утра, замигала. Это она трещала, как будто проводка была сломана. Из нее даже вылетали искры. Я в ужасе смотрела на нее, пока в комнату неожиданно не зашла Кошка. Она щелкнула выключателем.
-Проводка старая, у меня тоже самое в комнате, - пояснила она, - ты что еще не готова?! Нам надо на пары.
Я кивнула и побежала собираться. Сегодня мне пришло в голову одеть длинное платье в клетку. Я быстро завязала волосы в пучок и, подхватив доклад для Ребяки, помчалась вслед за Кошкой, которая уже ждала на улице.
Кошка выглядела странно. Я понимала, что ей нелегко пришлось. Вначале она чуть не умерла в бассейне. И Миллер весь в ранах. А еще и то, что она вконец разругалась со всеми преподами.
Настало время латыни. Кошку вызвали в деканат. Я поняла, что ее ждет выговор. Но еще это означало, что мне придется идти на латынь одной. Я медленно шла по коридору. Неужели приду опять после звонка. Я увидела Аскеназу в дверях. Он смотрел прямо на меня, придерживая дверь опаздывающим девушкам. Я улыбнулась ему. Странно, но из-за этого дождя и пасмурного утра, я словно была не в себе. Видела все как через дымку.
-Маргарита, - окликнул меня Аскеназа, когда я поравнялась с ним, - как твое здоровье?
-В порядке, - сказала я и сразу же схватилась за виски. В голову вдруг словно колокол ударил, перед глазами мелькнули два женских лица. Носатая блондинка и красивая брюнетка.
-Что с тобой? - Аскеназа в волнении схватил меня за локоть.
-Все в порядке, - я помотала головой. Видение уже исчезло.
-Тебе плохо?
Я отошла от Аскеназы, не отвечая. Не хочу, чтобы все в группе узнали о наших неформальных отношениях. Но изменить все уже было нельзя, девчонки осматривали меня недобрым взглядом. Я села одна. Кошки нет, Вики тоже. А больше мне не хотелось ни с кем общаться.
-Сегодня, - Аскеназа расхаживал по аудитории, кидая на меня обеспокоенные взгляды, - я начну с опроса. Надеюсь, вы выучили нужные слова.
Астровской, первой в списке не было, и Аскеназа пропустил и меня. Хотя я действительно не выучила слова, я все же разозлилась немного. Нечего со мной так носиться из-за этого обморока. Хотя я еще никогда не падала в обморок на руки к красивому мужчине. Я мечтательно улыбнулась, пользуясь тем, что Аскеназа был занят выслушиванием ответов одногруппников.
Бонапарт глухо шептала неподалеку от меня латинские слова. В голове стало туманится, как будто хотелось спать.
-Uniperus, communis, alba, sivis, hipocastani...
-Что ты сказала? - обратилась я к ней.
- hipocastani...
Меня бросило в жар. И вдруг все исчезло. Никого не было рядом. Я оказалась одна в кромешной тьме. Передо мной ярко и быстро высветилось изображение дерева. Затем вместо него, сменяя друг друга как кинокадры, промелькали геометрические фигуры. Ромб, квадрат, круг, внутри все они были расчерчены серебристыми линиями. Затем все эти изображения соединились в одно. И словно упали вниз на предполагаемый пол. Хотя все и происходило в непроницаемоей тьме, оттого нельзя было решить, где границы у этого пространства. Фигуры образовали круг со звездой внутри. И в ту же секунду от него по перемитру, как круги на воде засветились множество таких же окружностей. Числа им не было. Множество кругов, заключающие в себе ловушку. Но, вот, я заметила, что крайние круги стали тухнуть как по волшебству. Тьма все ближе подбиралась к пентаграмме в центре. И где-то на середине своего пути, вдруг остановилась. В центре круга появилась фигура. Она всегда там была. Просто ее стало видно. И она увидела меня. Человек под длинным черным плащом. Ужас парализовал меня, потому что существо резко подняло голову, скинув капюшон, и в упор посмотрело на меня. Белые длинные волосы взметнулись в такт ее резкому движению. Я хотела кричать, бежать, не видеть того, что будет дальше. Но не могла, я не чувствовала себя, я была просто наблюдателем. И воля этого существа удерживала меня.
Но заставив себя посмотреть в лицо без капюшона, я была удивлена. Это не была белая страшная маска. Это было женское лицо необыкновенной красоты. Смуглая кожа, высокие скулы. Благородный длинноватый нос с горбинкой, пухлые губы в сочетании с упрямым подбородком и огромные, глубокие как океан, и мутные, как туман, серые глаза. Я видела это лицо. Оно напоминало одновременно все те лица, что мелькали передо мной, когда я услышала это странное слово от Миллера: Алатасар.
Женщина едва кивнула. Еще один круг потух. Она стояла недвижно. И вдруг заговорила. И я слышала ее глубокий и пронизывающий голос всем своим существом.
-В волшебном царстве Наэль жили четыре брата. Старшего звали Ягреб. Он был жесток . Второй именовался Заккари. Он был несчастен. Третьего звали Асмодей. Он был умен. Младшего называли Айзенк. Он был наивен.
Судьба каждого из братьев была проклята. И никто из них не ушел от этого. Но каждый из них пошел по своему пути. Хотя и каждый из этих путей вел к смерти.
Старший брат Ягреб предпочел сражение. Всю свою жизнь посвятил он борьбе со светом. В мире, где он жил всем заправляли Судьи. Число им было неизвестно. И вид их был ужасен. Они управляли всеми волшебниками, не разрешая им творить зло. Если кто-то совершал черную магию, на его руке появлялась метка. И когда их число достигало пяти, Судьи забирали такого волшебника. И больше не возвращали. Пришло время, и жестокий Ягреб получил все пять меток. И он отправился на суд. И многие были рады, что он умер. Но Ягреб вернулся. Он был уже не тот, что раньше. Загорелая его кожа стала бледной, яркие глаза навсегда потухли, сильное тело ослабло, красные губы посинели.
Никто не знал, как смог Ягреб вернуться, но стал он еще страшнее, чем был раньше. И вскоре получил еще четыре метки. Крест -накрест они пересекали друг друга на его руке. И Ягреб перестал пользоваться волшебством, чтобы опять не попасть к Судьям. Он отказался от своего имени. Повсюду его стали называть Девять Меток. И ужас вселяло это имя и следующая за ним жестокость. И так Ягреб Девять Меток сам построил дорогу, ведущую в ад.
Средний брат его по имени Заккари, лучший друг и помощник Ягреба, всегда был не таким как все братья. Он часто страдал и грустил в одиночестве. И его тоскливая болезнь иссушила его силы. Также стал он бледен, как и брат, также потухли его черные глаза, и также кровь ушла из его алых уст. Странные его метания не были никому понятны в его мире. И однажды он просто ушел. Но он не оставил проклятья, преследующего его род. Он лишь возродил его в мире ином. Он сумел обмануть Судий и убежал в свободный мир. Где они не могли достать его. Но там не стал жить мирно Заккари. Он посвятил себя злу. Он свободно делал то, на что не решался в своем мире, опасаясь наказания. Он устроил страшную войну, погубив многих волшебников и людей. Но лишился всего. Коварная судьба ждала его за дверью. И все величие Заккари, который так же как и его брат, избавился от своего имени, в надежде спастись от проклятья, пало. От меча судьбы. Все, кого любил несчастный Заккари, пали в битве. Его жена и дети. И сам он, не выдержав муки того, что натворил , убил себя. Так его судьба привела его в ад.