Али-Баба учел. Хотя его больше не держали, дровосек чувствовал себя ничуть не свободнее, чем прежде. И все же, если уж он обречен присоединиться к этой банде против своей воли, то, может быть, ему удастся, насколько возможно, сохранить лицо?
Он шагнул к корзине с братом, которую третий разбойник поставил на землю.
— Думаю, разбойничья жизнь — это, по крайней мере, какая-то перемена, — отважился Али-Баба. — Может, хоть удастся посмотреть мир.
Три разбойника сошлись поближе и переглянулись. Ни один из них не выразил особого энтузиазма по поводу замечания дровосека.
— Что тут увидишь? — сказал первый. — Ты вечно будешь в окружении целого табуна скачущих коней.
Но Али-Баба не был обескуражен.
— Тогда, возможно, я смогу услышать что-то новенькое, вроде голосов диковинных птиц или рокота далекого океана.
— Что тут услышишь? — вступил в разговор третий. — Лишь рев победителей да вопли жертв. И уж точно ничему не научишься.
Но дровосек упрямо шел к своей цели, точно так же, как никогда он не переставал возиться с поленом, пока не расколет все сучки.
— Но, несомненно, во время странствий я наберусь каких-нибудь новых впечатлений…
— Какие там впечатления! — воскликнул второй разбойник. — Ничего, кроме солнца, и зноя, и пыли.
— Но, — снова начал дровосек, сам слыша, как нарастает отчаяние в его голосе, — разве вы не знаете…
— Что тут можно знать? — перебил второй разбойник. — Ты даже никогда не будешь знать, где находишься, поскольку всегда будешь окружен головорезами.
— Но как же насчет отдыха… — предпринял новую попытку Али-Баба.
— Когда тут отдыхать? — подвел итог первый. — Все время скачешь, скачешь, скачешь, грабишь, грабишь, грабишь…
Похоже, их ждало не самое блестящее будущее. И все же, будучи человеком в целом позитивно настроенным, а может, хватаясь, подобно утопающему, за соломинку, Али-Баба не сдавался, пытаясь найти хоть что-то утешительное.
— Быть может, мы сможем чему-нибудь научиться у вашего могущественного предводителя?
Все трое вновь покачали головами.
— Мир не знал более ужасного человека, — начал первый.
Однако Али-Баба не собирался так просто соглашаться с подобным негативным отзывом.
— Но должно же быть что-нибудь положительное, что вы могли бы сказать о вашем вожаке.
Разбойники задумались.
— Он нетерпеливый.
— Он несдержанный.
— Он негуманный.
— И не великодушный, — добавил третий после некоторого размышления.
— Воистину, — вновь подвел итог первый из троих, — он еще много чего «не».
Тут даже беспечный дровосек оказался близок к тому, чтобы признать свое полное поражение.
— Значит, у него нет никаких положительных качеств? Он хуже даже тех существ, что питаются земной падалью?
Первый разбойник склонился к Али-Бабе и предостерегающе дернул его за рукав.
— Не говори такие вещи вслух! Наш предводитель очень обидчив. — Он взволнованно потянул себя за бороду. — Иногда он заодно убивает и тех, кто слушал. Он прекрасно владеет мечом.
— Владеет мечом? — переспросил дровосек. — Это положительное качество, по крайней мере в некотором смысле.
Разбойники поразмыслили еще немного, прежде чем второй сказал:
— Он очень сведущ в пытках.
Третий, почувствовав поддержку, добавил:
— И к тому же его жажда золота неутолима.
— Видишь? — ухмыльнулся первый. — Мы были слишком строги к нашему главарю. Вон сколько в нем хорошего.
Наступила тишина. Ибо о чем еще было говорить после такого? Чем дольше длилось молчание, тем неуютнее чувствовал себя Али-Баба. Он понимал, что находится среди людей, которые проводят время за грабежами и разбоями, и предпочел бы поэтому, чтобы мысли их не зашли слишком далеко, особенно в такой опасной близости от его скромного дома и, что важнее, от свежевырытой ямы в полу его кухни.
Чтобы прервать молчание, дровосек решил испробовать иной путь к дружбе и представиться.
— Меня зовут Али-Баба.
— Ты будешь Номер Тридцать Девять, — сказал первый из бандитов. — Мы не употребляем имен.
— Так ни у кого из вас нет имен? — с некоторым изумлением спросил дровосек.
— О нет, — возразил первый, — имена у нас, конечно, есть. Мы просто ими не пользуемся, во всяком случае, в присутствии атамана.