Вы спросите, как столь проницательный человек, как он, мог оказаться в такой ситуации, - сам задал вопрос Аладдин. - Я много думал об этом и полагаю, что это подобно зрению старика, который может разглядеть полет птиц на горизонте, но неспособен различить знаки на лежащем перед ним пергаменте. Крупные события были перед колдуном как на ладони, но повседневные поступки людей ускользали от его внимания.
Но Аладдин знал лишь одно. Теперь, когда он отказался немедленно отдать колдуну лампу, которую тот так страстно желал иметь, этот колдун снова запечатал пещеру и бросил в ней парня на верную смерть. Мысль эта не радовала Аладдина. В великом отчаянии стал он заламывать руки, плача и говоря:
- О, никогда не увижу я снова своей матушки и друзей! Никогда не смогу больше поесть, ибо вынужден буду провести свои последние часы, в молчании взирая на красивые стеклянные безделицы!
Но порой Провидение вмешивается в дела смертных, и так случилось и в тот безрадостный день, ибо, когда юноша заламывал пальцы, он случайно потер кольцо, которое маг дал ему для защиты, а потом в гневе позабыл. И едва Аладдин потер кольцо, из того повалил густой багровый дым, а когда дым рассеялся, перед юношей стоял джинн, чья кожа была цвета красного дерева, а глаза горели красным огнем, словно угли.
- Мне подвластны земля и море, - сказал тогда джинн, - но я раб кольца и того, кто носит его. Чего изволишь, хозяин кольца?
И парень очень удивился такому повороту событий, но решил, что в его теперешнем положении надо хвататься за любую возможность, и спросил у своего сверхъестественного гостя:
- Повелитель земли, и небес, и морей, не мог бы ты вызволить меня из этой пещеры?
Не успел юноша даже вздохнуть, земля над ним расступилась, и словно невидимая рука подняла его и поставила неподалеку от того места, где маг творил свои заклинания!
Аладдин умолк, чтобы перевести дух, и Али-Баба поспешно сказал:
- Извини, что перебиваю, но не то ли это кольцо, что ты носишь и теперь на большом пальце?
- Это кольцо? - Аладдин взглянул на свою руку, словно никогда раньше не видел на ней золотого ободка. - Всего лишь бесполезная безделица, я уверен. - Он помедлил, приглядываясь к украшению повнимательнее. - Хотя, если всмотреться, у него действительно есть некоторое сходство с кольцом, которое у меня когда-то было и у которого имелся некий… секрет. Оно выглядит в точности как то кольцо, с джинном. Странно, что я этого не помню.
- Это напоминает мне другое заклинание, - воспользовавшись случаем, сообщил Ахмед, - наложенное на одного моего знакомого мага.
- К чему этот разговор о заклинаниях? - возразил Аладдин. - Все это в далеком прошлом. Теперь я разбойник!
- Как и все мы, - согласился Гарун. - И позвольте заметить, что пока и слова не было сказано о дворцах. Но, прежде чем ты снова продолжишь рассказ, хочу сказать, что ветер наверху явно ослабевает.
- Насчет этого я бы пока не беспокоился, - ответил еще один голос.
Эти слова дали Али-Бабе пищу для дальнейших размышлений.
- Почему вы так печетесь о главаре разбойников? Сдается мне, что все вы мечтаете о побеге. Разве песчаная буря и потайная пещера не дают вам прекрасную возможность поступить в соответствии со своими желаниями?
Три старших разбойника посмотрели на него с жалостью.
- Предводитель разбойников всегда найдет тебя, - дружно заявили они.
И если подумать, Али-Баба должен был признать, что это действительно так. Сколько бы эти разбойники ни теряли его, всякий раз он каким-то образом снова оказывался среди них.
- А когда наша шайка снова найдет тебя, жизнь твоя изменится от плохого к еще более худшему, - снова провозгласили все трое хором.
- Но так будет не всегда, - сказал другой голос.
- Кто это сказал? - поинтересовался Али-Баба.
- Не я, - ответил Гарун. - Я лишь предложил подняться наверх.
- А я как мог старался хранить почтительное молчание, - добавил Касим, - чтобы иметь возможность когда-нибудь потом попросить вас о портновской услуге.
- Хм-м? - вопросительно промычал Ахмед. - О, прошу прощения, я, должно быть, на минутку задремал.
- Я бы не возвращался пока на поверхность, - заметил другой голос. - Это всего лишь временное затишье.
На этот раз Али-Баба был совершенно уверен, что ни один из них этого не говорил.
- Кто… - начал было он.
- Ты вполне уверен, - ответил голос, - что в самом деле хочешь это знать?
Наступила тишина, и Аладдин решил, что лучше сменить тему.
- Кажется, здесь душновато, - заметил он. - Знаете, как всегда бывает в пещерах.
- Коли уж ты заговорил об этом, - добавил Ахмед, - не могу с тобой не согласиться.
- Да, в самом деле, - нашел повод вступить в беседу Гарун. - Однако я думаю, что мы сможем благополучно выбраться из этого замкнутого пространства, если предпримем небольшую прогулку, пожалуй держась поближе друг к другу и с мечами наготове.
- Бессмысленно угрожать граниту, - ответил голос. - К тому же вы не знаете дороги отсюда.
- Это уж точно, - согласился с таинственным голосом Касим. - До того как попасть сюда, мы, кажется, двигались прямиком вниз.
- Но успокойтесь и отдохните, - предложил голос самым любезным тоном, - ибо разве вы не слышите, как буря бушует над вашими головами?
Али- Баба и впрямь заметил, что под сводами пещеры снова начал посвистывать ветер.
- И не бойтесь, - наставлял их голос. - Я прослежу, чтобы, пока вы рассказываете свою историю, с вами ничего дурного не случилось.
- Наконец-то, - удивился Ахмед, - Разбойник Номер Тридцать обрел подходящую публику!
- В таком случае я продолжу, - отозвался Аладдин, с удивительной поспешностью хватаясь за предложение таинственного голоса. - Итак, парень снова оказался на равнине, и город его был едва виден вдали, хотя прошло так много времени, что солнце уже клонилось к закату. Колдуна нигде не было видно, и джинн тоже исчез. «Но, разумеется, жизнь полна загадок, - подумал юноша, - и сегодня я мог бы вновь повторить это».
Потом парень со всей быстротой, на которую были способны его ноги, возвратился в дом своей матери, хотя все равно было уже далеко за полночь, когда он наконец добрался туда.
Он увидел, что мать не спит, дожидаясь его возвращения, ибо она никак не могла уснуть - так встревожило ее, что он не явился домой вовремя. Она дала ему напиться холодной воды и выставила всю пищу, какая нашлась в доме, говоря, что выслушает его рассказ, когда сын ее поест. И юный Аладдин ел с большим аппетитом, ибо он был так близок к смерти, что уже и не чаял когда-нибудь вновь увидеть еду.
Когда же наконец закончил он свою затянувшуюся трапезу, то поведал матушке об удивительных событиях минувшего дня, так же, как я рассказываю вам о них теперь. И тогда мать его стала проклинать того темнокожего, как могут проклинать только матери.
- Подумать только, - говорила она, - что он чуть не лишил тебя жизни, и ради чего? Ради какой-то жалкой медной лампы!
И тут парень поднялся и высыпал великое множество твердых плодов из карманов и из-за пазухи.
- И я рисковал своей жизнью из-за этих дурацких штук?! - воскликнул он в недоумении. - Я ведь уже не ребенок, чтобы играть разноцветными камушками! - И юный Аладдин решил, что это будет опыт, который изменит всю его жизнь.
Проснувшись на следующее утро, юноша вновь исполнился решимости отказаться от детских забав и впредь вести себя как мужчина. Но прежде чем выйти из дома и попытать удачи, он захотел сначала хорошенько позавтракать. Он сказал матери об этом, и наградой ему были огорчение на ее лице и заломленные руки.
- О мое любимое, дорогое дитя, - воскликнула его матушка в своей обычной горестной манере, приобретенной за годы тяжких трудов, - чем же я могу накормить тебя этим утром, если прошлой ночью тебя обуял такой голод, что ты съел до крошки всю еду, какая была в доме? Но подожди немного, я возьму несколько узлов с одеждой и через час-другой, отстирав вещи в реке, заработаю немного мелких монет, чтобы купить тебе еды.