— Так ты не при делах? — заметно засомневался он.
— Невинен, как младенец.
Мой блеф пришёлся ему по вкусу. Спрятав перо в рукаве, парень деловито встряхнулся и поправил без того зализанные волосы.
— Но если я узнаю, что ты в этом замешан, то…
— Оставь интригу, пусть это будет твоим маленьким секретом, — перебил его я, порядком устав от бессмысленных угроз. — А теперь давай разойдёмся с миром.
Перед тем как сесть в машину, Стас обернулся.
— Пожалуй, я понаблюдаю за твоей новой пассией…
— И не прогадаешь. Поверь, там есть на что посмотреть.
— Осторожно, Май, — протянул он. — Обыграть самого себя не получится. Придётся выбирать из двух стульев, пока оба ещё стоят на своих.
— Не переживай на этот счёт. Голова закружится.
Я пощекотал пальцами воздух на прощание, одновременно заглушая нарастающую злость. Он не должен был меня рассекретить. Не должен знать о моих слабостях. Стас никогда не упустит случая ударить прямо в цель, как это было с Динкой.
Мрачное авто скрылось в тени, и теперь казалось, что на сотни километров вокруг нет ни единой живой души. На мгновение стало легче дышать, но вскоре реальность обрушилась с новой силой.
Проблемы не решались, их становилось только больше.
За нежеланием идти домой я не раз изменил маршрут, блуждая по окрестностям и безлюдным аллеям. Что-то неприятное, глубоко засевшее в груди, всё никак не давало мне покоя. Но я точно знал, что у новой патологии есть имя.
Оказавшись у дома Волковой, я с лёгкостью вычислил её окно и по старинке запустил в него мелкий камень. Занавески тут же распахнулись, обличив знакомый силуэт. Не прошло и пяти минут как Юна оказалась на улице, на ходу кутаясь в халат и гневно поедая воздух.
— Совсем сдурел, Майский? Для чего тебе телефон?
— Письма плохи тем, что дают минуты на раздумье. Не хотел оставлять тебе право выбора, — сделав шаг навстречу, я заострил внимание на розовых штанах, что не по размеру едва прикрывали щиколотки. — Очаровательная пижама.
Лёгкое смущение оживило её лицо, но не погасило недовольство.
— Зачем ты здесь?
— Хотел узнать, всё ли в порядке?
И даже сейчас мою искренность Юна сочла за издёвку.
— Серьёзно? — задохнулась она. — Ты меня за идиотку держишь? Выкладывай, что тебе нужно или я ухожу.
Настрой девушки вынудил перенять её правила.
— Ты права. Меня интересует кое-что другое… Могу я поболтать с твоим отцом?
Её глаза серые глаза расширились, губы дрогнули в подступающей панике.
— Нет, — за её коротким ответом таилось ярое отпирательство.
— Дело в том, что мой вопрос прозвучал из вежливости. Меня мало интересует твоё мнение. Я встречусь с ним сегодня, так или иначе.
Крохотный кулак воткнулся в мою грудь, сжав футболку до треска.
— Ты не посмеешь, — процедила она сквозь зубы. — Только через мой труп.
— Ты провоцируешь меня на преступление, Мурка. Давай обойдёмся без жертв.
Юна не догадывалась, что воинственные намерения завлекли её в клетку неприятностей. Я знал об этом, но уже не мог ей помочь. Единственный человек, который имел возможность противостоять обеим сторонам — был её отец.
— Исключено! — бросилась она, когда я проник в подъезд. — Это вне закона!
— Правда? — посмеивался я, стремительно покоряя ступеньки. — Безобразие! Нужно срочно звонить в полицию! Напомнишь мне номер?
— Майский!
Девчонке не хватило сил, чтобы задержать меня и, распахнув нужную дверь, я без труда проник в квартиру. Наши громкие сопротивления в прихожей спровоцировали внимание хозяина. Окошко света, вытекающее из кухни, разбила широкая тень.
— Это ты, дочка? — прозвучал глубокий голос, и я победно улыбнулся.
Прочувствовав всю неизбежность ситуации, Юна завела руку, чтобы отрезвить меня очередной пощёчиной, но я пресёк её на полпути, крепко обхватив запястье.
— Знаешь, что мне в тебе нравится? — прошептал я, пользуясь последними секундами. — Твоя непокорность… Усмирять её — одно удовольствие.
9
Юна
Меня парализовало от наглости Майского.
Он расселся в моей прихожей и, с фирменной ухмылкой победителя, скидывал с себя грязную обувь. Было сложно поверить в происходящее, но с каждой следующей секундой сомнений оставалось всё меньше. Тимур не думал шутить и уже уверенной походкой направлялся на кухню, где сейчас находился отец.