Я закрыла глаза, растворяясь в дурмане. Растворяясь в нём. Каждый сорванный с губ стон был поощрён поцелуем, а затем новой жаждой. Тихие слова Тимура разбивались в пространстве, заглушённые ударами сердца.
Сквозь прилипшие к лицу пряди, я не теряла связи с человеком, с которым больше не хотелось расставаться. Никогда. Даже под риском смерти. Недоставало малого, чтобы понять это, но теперь я была абсолютно уверена.
И если бы каждая встреча с ним неизбежно влекла неприятности, я бы не устала назначать свидания…
Мы достигли пика одновременно. В блаженном молчании наслаждались близким контактом, засыпали в объятьях и туманных мыслях. И только неугомонные занавески извивались на сквозняке, словно предупреждая, что сказке подходит конец.
20
Я проснулась от зябкого сквозняка, что игрался с балконной дверью, и поморщилась от яркого света. Рука хищно потянулась к Майскому, но вместо тёплой мужской груди утонула в безжизненной пустоте. На мгновение пронеслось, что прошедшая ночь была лишь сном. Прекрасным и в то же время коварным. Однако кожа всё помнила — прикосновения, крепкие, почти удушающие объятья, — и хранила его аромат. Состояние невесомости тут же сменилось болезненным падением.
Он бросил меня. Сбежал, потому что именно так поступают аферисты.
Оторвав голову от подушки, я по плечи натянула простынь, словно спасаясь от уколов предательства и стыдясь собственной наготы. Так несвоевременно прятала душу, ведь по ней успели пройтись грязными ботинками.
Последняя надежда на преждевременные мысли была разбита коротким сообщением, что сигнальным огнём мерцала на экране мобильника.
« Совесть — это богатство, Мурка. А я тот ещё босяк…»
До боли закусив губу, я откинула мобильник в сторону. Злость сожрала наступившие слёзы. Так хотелось кричать, сдирая с себя кожу, и превратить всю мебель в труху. Но заново сломиться от удара под дых — сошло бы за непростительную слабость. Только не сейчас.
Больше я не позволю им рвать моё сердце в клочья.
Оставаться в убежище, что благородно предоставил мне Май, теперь казалось немыслимым. Свирепо надевая одежду, я мечтала как можно быстрее очутиться на воле. Хотела делать всё то, что наверняка его разозлит: гулять по парку, рискуя безопасностью, без остановки есть мороженое и широко улыбаться. Но едва ли бы его накрыли гневные чувства, ведь ему на меня всё равно.
Безразлично… А как иначе? Он выбрал самый подлый путь.
Я уже запрыгнула в пойманное такси, когда раздался звонок. Потянувшись к трубке, я с едким разочарованием разглядела в адресате Гришу. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы решиться на ответ.
— Доброе утро, — проговорила я, а следом поморщилась. — Хотя, оно не может быть добрым. Кто вообще придумал эти лживые сантименты? Вернее желать «мрачного утра», «бесполезного дня», «жуткого вечера» и «никчёмной жизни». Зачем кого-то обольщать? Нужно смотреть правде в глаза. Ты согласен?
Некоторое время связь наполняли помехи, затем Кабанов ответил:
— Всё ясно. Обманщик Май не оправдал твоих надежд. Верно?
При его упоминании сердце сжалось в точку. Сжались кулаки.
— А разве других вариантов быть не может?
— Я размышлял о возможности критических дней, но ты слишком взвинчена для такой мелочи.
Мои глаза расширились.
— Больше не смей думать об этом! Боже! Поверить не могу, что услышала подобное! Хуже и представить невозможно!
Громкие возмущения ударили по водителю, отчего тот демонстративно нахмурился. Вдавил педаль газа, дабы скорее избавиться от шумной клиентки.
— Что случилось, Юна? — голос Гриши наполнился нотками беспокойства. — Дураку понятно, что ты огорчена. Поделись.
Набрав полные лёгкие воздуха, я вдруг осознала, что не способна выговориться. Каждое слово полосовало горло, как та бритва. И не признание в собственной наивности изничтожало диалог, а болевые удары реальности.
— Нечего тут рассказывать, Кабанов. Моё расследование оказалось ловушкой, а все улики настолько явными, что я сочла их обманчивыми. И как итог: мне не место в правовой структуре. Я завалила все возможные экзамены.
— Ты справишься с этим?
— Да, кажется, — вырвалось с безрадостным смешком. Отвернувшись к окну, я принялась следить за переменчивым пейзажем. Картинки сменялись так быстро, как последние месяцы чередовалось моё жизненное равновесие. — Всё в порядке. Миллионы людей живут с разбитым сердцем. И я тоже справлюсь.
— Юна, если я могу тебе помочь…