Кроме того, он все еще был отцом моего ребенка, даже если никогда не играл его.
На Робе была ветровка North Face, дорогая стрижка и гипс на правой ноге. Что-то горячее и полное стыда закрутилось у меня под ложечкой, когда я подумала о том, что он увидел, когда посмотрел на меня.
Я больше не была той красивой девушкой с свежим лицом, которую он оставил, с выгоревшими на солнце волосами, россыпью светлых веснушек и сногсшибательными ногами. Мне было сейчас двадцать девять. Сильный макияж, несколько лишних килограммов и недосып.
— Ты выглядишь…великолепно, — захныкал он.
Его голос тоже был другим. Изменился как-то.
— Ты выглядишь неуместно, — сухо ответила я, прислонившись к дверному косяку. — Что ты делаешь в Фэрхоупе, Роб? И почему ты не подумал позвонить, прежде чем заскочить на мое крыльцо без предупреждения и так же желанно, как мешок с пылающими собачьими какашками?
По правде говоря, я бы приветствовала собачье дерьмо с распростертыми объятиями, если бы у меня был выбор между ним и Робом. По крайней мере, если обильно копать воспаленный мешок с какашками, проблема исчезнет.
Он указал рукой на правую ногу, задыхаясь от откровения.
— Я сломал бедро.
Ты разбил мне сердце.
— Так, я вижу. — Я сохраняю деловой тон. — Ты по-прежнему не ответил на мой вопрос.
—Я больше не могу играть в футбол. И не могу тренировать, — выдавил он.
—Мое сердце обливается кровью из-за тебя.
—Серьезно. — Его брови нахмурились. — Я никогда не вернусь на это поле, Несси.
— Ну, тебе тридцать один, и ты так и не попал в профессиональную лигу, поэтому я почти уверена, что мир переживет эту потерю.
Мы действительно сейчас говорили о его любительской футбольной карьере?
— Но я вернулся в Фэрхоуп не поэтому. — Он покачал головой, как будто пытался вспомнить свои реплики. Он сделал попытку поймать мой взгляд.
Я сосредоточилась на его залысинах, не готовая увидеть, что было в его глазах. Мое сердце билось тысячу раз в минуту. Я одновременно не могла поверить, что он здесь, и молилась, что бы Бир не проснулся ,и не решил пойти за стаканом воды.
— Нет? — протянула я.
— Пришло время взять на себя ответственность. Когда две недели назад я лежал на больничной койке, и никого вокруг меня не было, я понял, что все это время упускал смысл жизни. Я хочу быть со своей семьей. С моими стареющими родителями. Чтобы пустить корни, найти цель, провести праздники и каникулы с теми, кто имеет значение. Я хочу поиграть в мяч со своим сыном.
— Он ненавидит футбол, — заметила я, наслаждаясь тем фактом, что характеры Роба и Бира были настолько разными, насколько это возможно.
— Чем он увлекается? — спросил он, у него перехватило горло от этого вопроса.
В тот момент потребность завести его и сказать о кладбищах и жертвоприношениях животных была сильна. Но я поджала губы.
Я не играла в эту игру.
— Слышал, он очень похож на меня, — продолжил Роб. — Высокий, темноволосый. Красивый.
Я скромно пожала плечами.
— Ты только что описали половину населения Северной Америки.
Его глаза загорелись надеждой, и что-то внутри меня ослабло. Будучи молодой женщиной, я мечтала об этом моменте. О том, как появился Роб и объявил Бира и меня своими. Спасение дня.
Но годы притупили тот оптимизм, который у меня все еще оставался во мне, и теперь я совершенно не ожидала, когда дело касалось человеческой расы.
Мужчины, в частности.
А точнее — Роб.
Эгоистично я призналась себе, что это было несправедливо. Этот Роб не смог просто войти в фильм в третьем акте, так близко к развязке, и стать частью счастливого финала.
Он пропустил все ужасные моменты.
Бессонные ночи, колики у новорожденного, прорезывание зубов и все проверки. Визиты неотложной помощи, ушные трубки, бо-бо, которые нужно было целовать, истории, которые нужно было читать, и азбуки, которые нужно было выучить.
Его не было там для того, чтобы учить сына кататься на велосипеде или скейтборде или наклонять пенис вниз, когда он мочился (за это я особенно затаила злобу). Как ловить рыбу, как повесить картину на стену, как быть мужчиной.
Комок слез перекрыл мне горло.
— Могу ли я войти? — он спросил.
— Нет.
Я услышала холодок в своем голосе, и меня испугало, что он исходил от меня. Но как еще я могла ответить? Этот человек разрушил меня, мою жизнь, мои надежды и мои мечты. Правда, он подарил мне самый дорогой мой подарок — нашего сына, — но это было совершенно случайно.