Я почувствовала морскую болезнь.
Я не могла поверить, что Круз так тепло встретил Роба после всего, что мы пережили за последние десять дней.
— Пожалуйста, перестань называть его дядей Крузом. Он не твой дядя.
— Это то, на чем мы сейчас сосредоточены? — Бир, дуясь, подкатил оба наших чемодана к нашей двери.
— Позволь мне говорить, когда мы подойдем к нему, — сказала я ему.
— Почему? Для меня он тоже был придурком, помнишь?
— Поверь мне, да, но с этим нужно обращаться тонко.
— Мама, ты и тонкость даже не можете сосуществовать в одной вселенной.
В моем желудке было такое ощущение, будто кто-то набил его камнями еще до того, как я достигла порога своей двери.
Бир был прямо рядом со мной, и когда Роб впервые взял его в руки — эту точную копию себя тринадцатилетнего возраста, — от удара он отшатнулся назад. Как будто одно только лицо Бира как-то ранило его.
—Иисус Христос, — он приложил руку ко рту. Его глаза были двумя ярко-зелеными лунами.
—Ага, — Бир нажал последнюю букву «А» полностью проигнорировав мою просьбу не говорить. — Это называется генетика, папа. Поищи в интернете.
— Извини, что звонил, Бир. Я просто… — Роб пытался подобрать нужные слова.
Да, удачи с этим.
Бир издал металлический смешок.
— Извинись, что тебя не было здесь тринадцать лет, придурок. Увидимся на обратной стороне. Я буду внутри, если понадоблюсь тебе, мама.
С этими словами Бир поцеловал меня в щеку, толкнул сетчатую дверь и ворвался внутрь с нашими чемоданами.
Я никогда не любила этого ребенка больше.
Я повернулась к Робу с хмурым взглядом.
— Не могу поверить, что ты позвонил ему.
Хотя, на самом деле, я могла. Чего еще я могла ожидать от эгоистичной, самовлюбленной б… карты?
— Ты не оставила мне выбора, — податливо сказал Роб, его плечи поникли. — Ты не отвечала ни на один мой звонок.
— Я должна была подать на тебя в суд. Судить, душить, стрелять, что угодно.
— Я имею право его видеть, — благоразумно напомнил мне Роб.
Круз стоял рядом с Робом, словно бесполезное, хотя и красивое комнатное растение.
— Как прошел твой круиз? — Роб использовал диверсию в качестве стратегии.
Отлично, я каталась на члене твоего лучшего друга.
— Не твое дело, — я стиснула зубы. — Это твой последний визит ко мне без предупреждения, ты понял, Гуссман?
— Я работал на твоем дворе, пока тебя не было. И выписал тебе чек. С этого момента я начну платить алименты. Здесь, — Роб полез в карман, выуживая скомканный лист бумаги.
Я взяла, разорвала у него на глазах и сделала вид, что швыряю в воздух клочья, как конфетти, думая, что это не так приятно, как это изображают в кино, так как мне действительно нужны были деньги. а также теперь нужно будет убрать беспорядок из бумажных кусочков.
— Ты будешь платить мне алименты. Но суд решит, какую сумму ты собираешься заплатить, и все будет официально. Мы не делаем вид, что ты делаешь мне какие-то одолжения. — И, поскольку мне не нравилось, что Круз наблюдает за всем этим испытанием, я обратилась к своей весенней интрижке. — Что ж? У вас было свое шоу на сегодня. Спасибо за поездку. Почему бы вам сейчас не отправиться в вашу клинику, доктор Костелло?
Глаза Круза потемнели. Я знала, что была излишне болтлива, но у меня не было другого выбора.
Я не могла показать слабость и не была готова показать нашу… какой бы ни была эта связь или какой бы она ни была. Нет, пока мы не поняли это лучше.
— Увидимся позже, Роб, — Круз хлопнул моего бывшего парня по плечу, прежде чем слезть с моего крыльца, игнорируя мое существование.
Теперь были только Роб и я.
— Я не собираюсь сдаваться, Несси.
Я хотела физически отшатнуться от прозвища. Поднять его, как неодушевленный предмет, и швырнуть обратно в него.
— Я не прошу тебя об этом, и теперь я для тебя Теннесси.
Или, по крайней мере, я хотела,так это было.
Мне понравилось, как Круз использовал мое имя.
— Позволь мне поговорить с ним. Но больше никогда не обходи меня стороной. Я серьезно, Роб. Ты все испортил. Теперь ты будешь играть по нашим правилам.
— Справедливо, — сказал он. — Я извиняюсь снова. Это была плохая ночь. Я не знал, что вы все уехали в круиз. Узнал только постфактум. Я думал, что ты… что ты просто забрала его у меня и убежала.
Я ощетинилась. — Я бы никогда этого не сделала.
Если бы только я не выиграла в лотерею, но ему это знать не обязательно. И я могла видеть, как это могло быть вроде — ну, полностью — выглядело именно так.