— Похоже, это милое местечко, — говорю я, морща нос, когда машина сворачивает на парковку.
— Почти как твой любимый Хуарес. — Насмешливая улыбка танцует на его губах. — Чувствуешь себя как дома?
Я свирепо смотрю на него.
— Хуарес горяч, и в нём определённо больше проституток…
— В лучшем случае прискорбно.
— По крайней мере, он заноза в боку Америки. — Я смотрю в окно. — Это место…
— Тебе нравится слушать свою болтовню? — он выгибает бровь, небрежно проверяя свой телефон.
— Ты такой мудак. — Я закатываю глаза. — Мы просто будем сидеть здесь или выйдем и начнём уклоняться от героиновых игл?
Задняя дверь бара открывается, свет льётся на покрытый льдом тротуар. Мужчина машет рукой с порога, и, как по приказу, дверь Ронана открывается перед ним. Он выходит, и я следую за ним к чёрному ходу.
— Держитесь поближе, — приказывает он, когда мы заходим внутрь.
Отчётливо ощущается аромат пива, плесени и мочи. Прекрасно. Стены покрыты деревянными панелями, а с потолка свисают безвкусные латунные светильники. Повсюду расставлены столы с незажжёнными свечами в центре. Ронан ведёт меня через пустой бар в коридор, а оттуда в гораздо большую комнату.
Вдоль стены сидят в ряд мужчины, одетые в костюмы, и густое облако дыма лениво плывёт по воздуху. Игорь и ещё один из охранников Ронана стоят посреди комнаты напротив пустого стула. Прямо перед ними сидят двое взъерошенных мужчин со связанными руками и мешками на головах.
Ронан достаёт из кармана сигару, медленно раскуривает её и садится. Одна затяжка, и он упирается локтями в бёдра, глядя через комнату на ряд мужчин. Тишина в комнате становится оглушительной. Я практически вижу, как все они затаили дыхание, ожидая, что он сделает. Я опускаю подбородок и пытаюсь скрыть улыбку.
— Кристофф, — говорит Ронан, дым медленно просачивается сквозь его губы. — Сними мешки.
Мужчина рядом с Игорем делает шаг вперёд и снимает мешки с их голов. Один мужчина, на вид, средних лет, его волосы с проседью редеют. Он нервно смотрит на мужчину с детским лицом, стоящего рядом с ним.
Ронан смотрит на меня, затягиваясь сигарой.
— Ты знаешь, что эти двое думали, что смогут сделать? — я приподнимаю бровь. Он сейчас серьёзно? — Они думали, что смогут бросить мне вызов, — говорит он, качая головой. — Восстать против моей Братвы. Непостижимо, на самом деле.
— Раскол — это такая болезнь, — отвечаю я, кладя руку на плечо Ронана. Он каким-то образом проверяет меня, я это знаю. Улыбаясь, он хватает меня за руку и целует костяшки пальцев, как будто гордится мной. Самое худшее во всём этом то, что мне это нравится.
Он отпускает мою руку и обращает своё внимание на мужчин.
— Честно говоря, Марат, — приозносит Ронан, — самое трагичное во всём этом то, что ты увлёк за собой своего сына. Тс. Тс. — Он снова затягивается сигарой, в воздухе клубится облако дыма. — Ты подписал Виктору смертный приговор. — Ронан щёлкает пальцами, и Игорь протягивает пистолет. Марат наблюдает, и на его лбу заметно выступают капельки пота. — Что означает, что ты должен убить его.
— Нет, — рычит Марат. — Я не буду этого делать. Если ты хочешь убить моего мальчика, сделай это сам. Хоть раз испачкай руки.
— Ты же понимаешь, что, если я убью его, будет намного хуже. — Ронан вздыхает. — Если любишь Виктора, я уверен, что ты проявишь человечность, убив его самостоятельно. — Это жестоко и извращённо, но эффективное лидерство требует быстрых наказаний для тех, кто восстаёт против вас. Накажи как следует одного человека, и мало кто когда-нибудь снова попытается бросить тебе вызов. Я это хорошо знаю.
— Ты идёшь против правил, Ронан. Ты жаден до власти. Бесчеловечный. Твоему отцу было бы противно, — кричит Марат, его глаза сверкают яростью и страхом.
— Ах, да ладно. — Ронан откидывает голову назад от смеха. — Мы все знаем, что случилось с моим отцом. — Он снова смеётся, и мужчины в другом конце комнаты неловко переминаются с ноги на ногу. — Я не такой уж неразумный человек, — говорит он, протягивая Игорю сигару и поправляя запонки. — Я заключу с тобой сделку, Марат. Застрели сейчас своего сына, и твои жена и внучка останутся живы. Не выстрелишь в него и, ну… — Ронан забирает свою сигару обратно и с ухмылкой затягивается.
Взгляд Марата останавливается на пистолете в руке Игоря, и его челюсть напрягается.
— Нет.
— Пожалуйста, отец, — умоляет его сын. Предполагаю, что внучка, которой угрожает Ронан, — ребёнок Виктора, и он хочет, чтобы она жила. Возможно, мне следовало бы испытывать хоть каплю сочувствия к этим людям, но я его не испытываю. Все в этой комнате испорчены. Обычная человеческая этика здесь неприменима, потому что все мы добровольно променяли свои души на такой образ жизни. Что касается Марата и его сына… что ж, они не просто продали свою душу дьяволу, они ещё и попытались свергнуть его. Опасные, очень опасные игры.
— Тик-так, — говорит Ронан.
Марат неуверенно берёт пистолет и поднимает его дрожащей рукой, глядя на Ронана дикими глазами. Внезапно он направляет пистолет на Ронана.
— Отпусти моего сына! — орёт он.
Клянусь, температура в комнате падает. Всё замирает, как будто само время останавливается. Челюсть Ронана дёргается, ноздри раздуваются. Ничего больше не существует, кроме ярости Ронана, заполняющей каждый уголок комнаты. Если этого ублюдка застрелят, я застряну здесь с кучей русской братвы. Ронан может быть врагом, но в данном случае я предпочла бы быть его пленницей, а не их игрушкой.
Ну, пиздец.
Глава 12
РОНАН
«Click Click Boom» — Saliva (трек)
Клик. Клик. Клик.
Вокруг меня взводятся курки пистолетов, и комната наполняется потрескивающим напряжением. Марат направляет пистолет, и я с улыбкой поднимаю руку.
— Ждать! — говорю я. Глаза Марата расширяются, дрожь в его руке становится все сильнее. По его вискам стекают струйки пота. — Нажми на курок, Марат. Давай, — решаюсь я, прежде чем глубоко затянуться своей сигарой.
— Ронан, — шипит Камилла.
— Да, Красивая? — я направляю своё внимание на неё, моя рука всё ещё поднята в сторону моих охранников.
— Убей его, — говорит она сквозь стиснутые зубы. Она нервно переводит взгляд на Марата.
— Я не пачкаю руки. — Я пожимаю плечами. — Это правило, которого я строго придерживаюсь.
Она проводит рукой по волосам.
— Не вовремя. — О, она волнуется… Интересно.
Раздаётся отчётливый щелчок спускаемого курка, и я поворачиваюсь к Марату, недовольно хмурясь. Пистолет был разряжен. Всё это было лишь игрой для моего развлечения, небольшой психологической пыткой, если хотите. Конечно, Игорь собирался пристрелить их обоих, но сейчас…
— Ты действительно думаешь, что я дал бы тебе заряженный пистолет? — я спрашиваю Марата.
Насыщенная адреналином кровь пульсирует в моей яремной вене. Красный цвет искажает моё зрение. Я могу справиться со многими вещами, но с этим — я не могу. Как смеет такой человек наставлять на меня пистолет, когда я дарую ему пощаду? Медленно я поднимаюсь со стула и подхожу к Марату, расхаживая перед ним. Дикий зверь внутри меня умоляет перерезать ему горло. Он призывает к кровопролитию и насилию. Но я не поддамся этому желанию, потому что мне бы этого слишком хотелось. Это бизнес, и всё же… Я оглядываюсь через плечо на Камиллу, и любопытство танцует вокруг моих кричащих демонов. Она такая слетевшая с катушек. Такая неконтролируемая. Я бы никогда даже в своих самых смелых мечтах не смог предсказать, что сделает эта маленькая адская гончая, так что, возможно, мне стоит выпустить её на волю.
— Убей их, — говорю я, затушив сигару о щеку Марата, и с его губ срывается болезненное шипение. — Сделай это дико, Красивая.
Я пересекаю комнату и сажусь. Каблучки Камиллы цокают по бетонному полу, и она останавливается перед Маратом. Мой взгляд скользит по её изгибам, пока я жду, обдумывая все возможности.
— Мне понадобится кое-что из бара, — она поворачивается ко мне лицом, и я киваю. — Игорь, — говорит она, выходя из комнаты, — будь паинькой и проследи, чтобы Марат получил чудесное представление, окей?