— Это было такое милое платье, — вздыхает она, прежде чем уткнуться лицом мне в плечо.
Двери распахиваются навстречу шквалу возбуждения и ужаса, с визгом останавливающимся полицейским машинам. Мы спотыкаемся на заснеженном тротуаре, и папарацци бросаются на нас, засыпая сотней вопросов. Я взаправду наслаждаюсь шумихой, которую создают такие неожиданные трагедии.
Фотограф делает снимок Камиллы в её забрызганном кровью платье. Играя роль мужчины-защитника, я хмуро смотрю на него и кладу ладонь ей на щеку, притягивая её к груди. Она вцепляется в мой пиджак и всхлипывает.
— Пожалуйста, — говорю я, — без вопросов. Нам просто… — я делаю судорожный вдох. — Нам просто нужно помолиться за Россию.
Качая головой, я увожу нас подальше от кишащей толпы. Телохранители окружают нас стеной, когда я сажаю Камиллу в ожидающую машину. Дверь за нами захлопывается, приглушая хаос снаружи.
— Мог бы предупредить меня, — произносит она, откидываясь на спинку сиденья и опуская взгляд на своё платье. — Зачем тратить деньги на Valentino только для того, чтобы его испортить?
Я смеюсь.
— А что бы ты ещё надела на покушение?
— Красное?
— Но белое делает это всё ещё более драматичным. — Я улыбаюсь. — Обезумевшая женщина, одетая в Valentino, пропитанная кровью премьер-министра, в то время как Ронан Коул утешает её. Чего ещё может желать пресса?
Я наблюдаю, как искорки возбуждения пляшут в глазах Камиллы, когда она смотрит на свою забрызганную кровью грудь. Я никогда не встречал столь безжалостно красивой женщины. Женщины, которая, осмелюсь подумать, возможно, была бы мне под стать. Возможно… Я беру её руку и подношу к губам, вдыхая металлический запах крови, который остаётся на её коже.
— Красивая женщина, пропитанная кровью, — бормочу я поверх её костяшек. — Это делает с мужчиной что-то невероятное.
На её губах появляется смущённая улыбка.
— Я думала, ты не любишь беспорядок?
— Это… — я провожу пальцем по красному пятну на её ключице, — это не беспорядок. — Я размазываю кровь по её шее, затем хватаю за волосы и дёргаю её голову в сторону. Она потрясённо выдыхает, её руки опускаются мне на грудь. — Это искусство, — шепчу я, наклоняясь и проводя языком по размазанной крови, наслаждаясь вкусом абсолютной власти над ней, над мужчинами, над всем.
Её ладонь медленно скользит вверх по моему пиджаку, пока её пальцы не скользят по моей шее. Машина подпрыгивает на неровном асфальте. Наши взгляды встречаются. И вот мы в тупике. Лев против львицы. Воздух потрескивает от какого-то напряжения, очень похожего на затишье перед бурей.
В какую сторону подует ветер, Красивая?
Её грудь неровно вздымается, и я крепче вцепляюсь в её волосы, пытаясь обрести почву под ногами. Чтобы восстановить контроль. Я представляю, как бы она ощущалась обнажённой и беспомощной, прижатой ко мне. Медленно я выпускаю её волосы из своей руки и откидываюсь на спинку сиденья, устремляя внимание в окно.
На выдохе она пересаживается на другую сторону машины. Мы играем в такую опасную игру. Назад и вперёд. Толкай и тяни. Убей или оставь в живых… И если честно, я не думаю, чтобы раньше мне доставляло удовольствие играть с кем-то подобным образом.
Через тридцать минут машина сворачивает на мою частную дорогу и останавливается перед домом. Водитель открывает дверь, и я вылезаю, протягивая Камилле руку. Она принимает её, нахмурившись, и я дёргаю её на себя с такой силой, что она, пошатываясь, прижимается к моей груди. Наступает пауза, и я отпускаю её руку, проводя большим пальцем по её губе. Правда в том, что я жажду её самыми развратными способами, хотя и не должен.
«Я не должен», — думаю я, поднимаясь по лестнице.
Дворецкий встречает меня у входа, забирает моё пальто, прежде чем снять с Камиллы её горжетку.
— Распорядитесь, пожалуйста, отдать платье мисс Эстрады в химчистку, — говорю я, и он кивает, прежде чем уйти.
— Ты должно быть создаёшь много работы химчисткам, — молвит Камилла.
Понимающая улыбка появляется на моих губах.
— Можешь прогуляться вокруг, — говорю я, поправляя запонку. — Только постарайся никого не убить.
— Это твоя работа, Ронан.
Ах, Ронан. Не Русский. Как любезно с её стороны.
Я иду по коридору в гостиную, чтобы совершить свой ежевечерний ритуал: выпить, выкурить сигару и посмотреть вечерние новости. В конце концов, мне правда нравится видеть, какую бойню я устраиваю каждый день. Я устраиваюсь на диване с сигарой в руке, и один из слуг включает телевизор.
«…Министр Василий был застрелен во время посещения ужина в честь предстоящих выборов».
Кадры кинохроники, на которых люди выбегают из здания, мелькают на экране, и там, в углу кадра, запечатлена Камилла, прижатая к моей груди. Такая обезумевшая. Я ухмыляюсь. Платье действительно выглядело потрясающе…
«На данный момент подозреваемых нет, однако предполагается, что это могли быть террористы».
Вечно со своими террористами…
Я закуриваю сигару, когда мне протягивают бокал бренди.
«Угроза ядерной войны кажется очевидной, поскольку официальные лица обнаружили в Китае лабораторию, подозреваемую в хранении радиоактивных материалов, используемых для корейских ядерных боеголовок… В финансовых новостях сообщалось, что фондовый рынок резко упал после того, как было продано два миллиона акций «Valiant Oil». Брокеры были в бешенстве, поскольку банки страдали от массовых изъятий средств.»
Я улыбаюсь, когда печатаю электронное письмо своему брокеру с указанием использовать двадцать миллионов долларов для их покупки, пока акции на низком уровне.
— Босс? — Игорь входит в комнату и поднимает телефонную трубку. — Ана…
Закатив глаза, я затягиваюсь сигарой, затем кладу её в пепельницу и подзываю его к себе. Всё это мучение в лучшем случае раздражает, но убрать президента — нелёгкая задача. Я беру телефон и прижимаю трубку к уху.
— Да, — говорю я, моё внимание возвращается к телевизору, когда Игорь молча уходит.
— Ронан, — раздаётся на линии голос Анастасии. — Слава небесам. Я беспокоилась о тебе.
— Я в порядке, — отвечаю я.
— Это ужасно. Что, если бы это был ты? Я не могу… — её бесконечная болтовня отходит на задний план, когда я смотрю на изображения войны на экране. Я могу только представить, как будут выглядеть новости через шесть месяцев, когда мой план будет в полном разгаре. — Ронан? — говорит она, отвлекая меня от телевизора. — Разве это не ужасно? Бедный Василий. — Я провожу рукой по лицу и качаю головой, пытаясь прогнать раздражение. — Всё это так по-варварски.
— Это так… Ты в порядке? — спрашиваю я, не то чтобы мне было не всё равно, но должно казаться, что я волнуюсь.
— Просто потрясена. — В дверном проёме слышится лёгкое движение, и я поворачиваюсь, наблюдая, как Камилла входит в комнату. Шёлковый халат, в который она переоделась, почти не оставляет простора воображению. Мне серьёзно нравятся её маленькие попытки соблазнения, хотя её шансы были бы выше, если бы она не смыла кровь со своей груди. — Ты был так пренебрежителен в ресторане, — ноет Анастасия.
— Мы не можем рисковать, Ана. Николай…
— Ты не хочешь меня?
Мой взгляд останавливается на Камилле.
— Конечно, я хочу тебя, — шепчу я в трубку. Греховные бёдра Камиллы покачиваются при каждом шаге, который она делает по комнате. Когда она останавливается передо мной, то берёт бренди из моей руки. Я наблюдаю, как её губы деликатно касаются края бокала, прежде чем она откидывает голову назад и пьёт. — Ты понятия не имеешь, как сильно я хочу трахнуть тебя, — говорю я.
Глаза Камиллы вспыхивают, и она подходит к серванту в углу комнаты. Я встаю с дивана и следую за ней, наблюдая, как она берёт графин и наливает ещё один бокал.