Её пальцы погружаются по самые костяшки, и она трахает себя жёстко, быстро, агрессивно. Этот вид доводит меня до грани полной потери контроля. Сдавленный стон срывается с её губ, я больше не могу этого выносить. Я держу пистолет направленным на неё, пока дёргаю ремень и расстёгиваю ширинку, сжимая в кулаке свой член, когда он наконец освобождается. Моя рука шлёпает по животу, когда я подстраиваю свой темп под неё.
За окном проплывает город, пока кортеж проезжает по переполненной Москве. И вот мы с ней здесь… словно животные.
Камилла стонет, ругаясь себе под нос, в то время как её спина выгибается дугой от пола. Сладкая музыка её оргазма — это всё, что мне нужно. Тепло собирается у меня в животе, прежде чем распространиться по всему телу в неистовой демонстрации силы. Мой подбородок опускается на грудь, и я рычу, кончая сильно и быстро, прежде чем откинуться на сиденье, чтобы перевести дыхание.
«Я потерял контроль — в какой-то степени», — думаю я, застёгивая ремень. Раздражение накатывает только тогда, когда я замечаю пятно спермы на своей рубашке от Prada.
Камилла поправляет юбку и опускается передо мной на колени. Я прижимаю пистолет к её виску. Её руки опускаются на мои бёдра, когда она наклоняется надо мной и проводит губами по моей щеке.
— Ты выглядишь таким красивым, когда кончаешь, — шепчет она, прежде чем сесть на сиденье рядом со мной.
— В какую же опасную игру ты играешь, маленькая кошечка.
— О, но это твоя игра, Ронан. Я просто участвую в ней. — Она достаёт из сумки пудреницу и аккуратно наносит новый слой кроваво-красной помады.
— Ты не просто участвуешь, Камилла.
— Да ладно тебе. — Она похлопывает меня по руке. — Не говори мне, что ты не обладаешь абсолютным и полным контролем над каждым моим действием, Ронан.
У меня сводит челюсть, и я отворачиваюсь к окну. Пока мы петляем по кладбищу, мимо проплывают ряды заснеженных надгробий и крестов. В конце концов лимузин замедляет ход и съезжает на обочину. Водитель выпрыгивает из машины. Дверь открывается, и я хватаю Камиллу за руку, подтаскивая её к краю сиденья, когда выхожу.
Люди гуськом выходят из машин позади нас, все направляются к зелёной палатке, установленной на склоне холма. Я беру Камиллу за руку и перекидываю её через свою как раз в тот момент, когда Анастасия и Николай проходят мимо. Глаза Анастасии останавливаются на Камилле, и Камилла прижимается губами к моему уху.
— Думаю, она одержима. Ты же знаешь, такие женщины могут свихнуться и убить тебя во сне. — Она целует меня в щеку, но я знаю, всё это просто шоу. Но мне нравится привлекать внимание.
— Скорее всего, она убьёт тебя. — Я выгибаю бровь, и она закатывает глаза.
Мы присаживаемся под навесом у могилы. Ана сидит по другую сторону серебряного гроба, свирепо глядя на меня, её нога беспокойно подпрыгивает. Её взгляд перемещается вправо от меня, и я бросаю взгляд на Камиллу, чтобы обнаружить, что эти двое поглощены собственническим разглядыванием друг друга. Я наклоняюсь, убирая завиток тёмных волос с её уха.
— Такая хорошая маленькая комнатная собачка, — шепчу я, прежде чем поцеловать её в шею.
— Я тебе уже говорила, я кусаюсь, Русский.
Изобразив на лице раскаяние, я смотрю прямо перед собой на гроб и обнимаю Камиллу за плечи. Священник заходит за гроб и откашливается, прося нас склонить головы. Камилла опускает подбородок на грудь, крестясь. Пока все остальные молятся, я наблюдаю за Камиллой, кажущейся безобидной, со склонённой в благоговейной молитве головой, но она подобна цветку лотоса. Красивая и смертоносная.
И мне неприятно это признавать, но это очень волнующе.
Глава 17
КАМИЛЛА
«Killing in the Name» — Rage Against the Machine (трек)
Я захлопываю дверь своей спальни. Ёбаный Русский! Каждый раз, когда я думаю, что контролирую ситуацию, он выводит меня из себя.
Он трахнул меня пистолетом — заряженным пистолетом, — и мне это понравилось. Я хотела этого! Чёрт, я не могу припомнить, чтобы когда-нибудь была так возбуждена, так отчаянно нуждалась в мужчине. Секс — моё оружие, но он так легко обращает его против меня. Я закрываю глаза, представляя, как он сжимает свой член, как его мышцы напрягаются и выпирают под кожей. Свирепый, но полностью контролируемый взгляд его глаз, когда он наблюдал, как я разваливаюсь на части на полу лимузина.
Мои глаза резко открываются, и я разочарованно стону, плюхаясь на кровать. Предполагалось, что я должна сблизиться с ним так же, как сблизилась с Хесусом. Богомол же блядь ни за что не попадает в собственную ловушку. Он играет со мной так же жёстко, как и я с ним, но мне есть что терять. Мне нужно сломить его. Мне нужно ослабить дьявола.
Я встаю и подхожу к шкафу, натягивая через голову шёлковую ночнушку. Она едва достаёт мне до верхней части бедра, и как бы мне ни было всё равно, я не могу быть слишком очевидной. Ронан Коул не из тех, кто бросается на очевидность. Поэтому, я надеваю шёлковый халат и завязываю его на талии, прежде чем выйти из комнаты и спуститься по лестнице.
Низкий женский голос, говорящий по-русски, разносится по фойе, и я иду на этот звук к двери гостиной. Вот он сидит со стаканом бренди в одной руке и сигарой в другой. Я вхожу в комнату и направляюсь прямо мимо него к шкафчику с напитками в углу. Его глаза прожигают дыру в моей спине, пока я наливаю напиток, и я смотрю на деревянный сервант, где всего несколько дней назад сидела и трогала себя для него. Я ухмыляюсь его напряжённому контролю.
Он не прикоснётся ко мне? Это мы ещё посмотрим.
Я хочу выведать все его грязные секреты один за другим и использовать их против него.
Когда я оборачиваюсь, его взгляд прикован к телевизору.
— Какой хаос учинил сегодня? — спрашиваю я в шутку.
— Я бы не назвал похороны премьер-министра хаосом.
Я пересекаю комнату и сажусь на диван в паре футов от него, скрестив ноги.
— Знаешь, идти на похороны человека, которого ты убил, должно быть, дурное предзнаменование. — Я выпиваю напиток, опустошая его одним глотком.
Его взгляд блуждает от бокала в моей руке к бутылке на серванте.
— Это мой фирменный бренди, который ты так небрежно пьёшь…
Я закатываю глаза.
— Если ты собираешься пить, то пей. Не потягивай его, как слабак.
— Хороший бренди предназначен для того, чтобы его смаковали.
— Ага. — Я встаю на ноги и возвращаюсь к серванту, беру хрустальный графин с его драгоценным бренди. Я снимаю крышку и возвращаюсь к дивану, наливая немного в свой бокал.
Он смотрит на меня, прежде чем выхватить графин из моих рук.
— Вполне возможно, что ты самое близкое существо к дикарю, с которым я когда-либо сталкивался.
— О, Русский, — смеюсь я. — Не притворяйся, что тебе не нравятся немного дикие вещи. — С самодовольной улыбкой я поднимаю свой бокал и выпиваю содержимое, не сводя с него глаз. — Расслабься, — говорю я.
Он делает жест в сторону телевизора и проводит рукой по пиджаку спереди.
— Я итак расслаблен.
Я бросаю взгляд на телевизор. Я не понимаю, о чём они говорят, но по экрану прокручиваются изображения фабрики с китайскими надписями и ракетами.
— Я слышала, ты увлекаешься оружием. — Я прищуриваю глаза. — Рисковый бизнес.
Его глаза вспыхивают от восторга.
— Мне нравится их сила. Страх, который они внушают.
— А-га. Я предпочитаю не привлекать внимания всех правительственных учреждений в мире. Держу пари, у американцев огромный стояк на тебя — русского дилера оружия. — Я не могу не рассмеяться.
— Мы с ФБР в таких отношениях, — он скрещивает пальцы вместе в улыбке.
Он ведь шутит, верно?
Его глаза не отрываются от моих.
Чёрт возьми, я так не думаю.
— Просто… — я указываю на него и качаю головой. — Мне нужно выпить. — Я двигаюсь, чтобы схватить графин бренди, но Ронан лишь хватает меня за горло, удерживая на расстоянии вытянутой руки.