Я все ещё улыбаюсь, сворачивая на свою улицу. А после замечаю её машину.
Мама у моего дома. Ждёт на крыльце.Глубокий вдох. Какого черта она здесь делает?
Заехав на подъездную дорожку, я припарковалась у машины гостьи, после чего выбралась наружу и поднялась на крыльцо.
– Привет, мам.
Она облачена в брючный костюм, что выглядит так, словно его вытащили из гардероба Хилари Клинтон. Из её прически не выбилась бы ни одна волосинка, даже если бы женщина вдруг попала в самый эпицентр торнадо. Мама стоит, выпрямив спину так, словно проглотила кол. Безусловно когда-то и она знала, что такое веселье. Но я никогда об этом не узнаю.
– У тебя всё в порядке?
Мама всегда так делает. Задает риторические вопросы. Мне остается лишь отмахнуться:
– Конечно. Почему спрашиваешь?
Женщина последовала за мной к двери. Мы редко обнимались или делали что-то из этих семейных штучек. Это просто не про нас. Мама решила подыграть моему ответу:
– Ты никогда нам ничего не рассказываешь. Мы никогда с тобой не разговариваем.
Я едва не выронила ключ. Не так я хотела, чтобы прошел мой вечер.Мне нужно закончить кое-какие дела, и я бы не отказалась провести свободное время с Лэндоном и Логаном.
– Была занята на работе. Прости.
Она ухмыльнулась.
– Ты работаешь всего лишь тридцать часов в неделю.
Я покачала головой. И мама еще удивляется, почему я не звоню и не хочу поболтать с ней. Это безнадежно. Мне хотелось сказать что-то неприятное. Указать на то, что она не работает и вовсе. У моих родителей сложилось впечатление, что учителя – сотрудники, что заняты не полный рабочий день. Они работают только пока в школе идут занятия, а на все лето уходят в отпуск.
– Это отнимает много времени.
Мы вошли в дом. Внутри царил хаос. Я уже приготовилась к её комментарию.
– Мы должны нанять тебе горничную?
– Нет.
– Ну, судя по всему, тебе нужна одна.
Мама обвела взглядом комнату.
– Не нужна.
– Здесь довольно грязно.
Я развернулась, выдавив самую фальшивую улыбку, на которую была способна.
– Ты что-то хотела, мама?
Она ненавидела, когда я так называла её.
– Ты встречаешься с кем-то?
Её приезду существовала объективная причина. Это сложно. Мне не нравится лгать – даже если это мои родители. Они редко спрашивают то, ответ на что ещё не знают.Это всёкак игра в «кошки-мышки».
– Да.
Женщина посмотрела на меня.
– Я встречаюсь со многими людьми. Ежедневно.
– Это не смешно.
– Ты не уточнила.
– Он отец твоего ученика?
Мама сжала губы в одну линию.
Откуда она узнала? Мне остается только кивнуть.
Покачав головой, она приблизилась ко мне, спиной вперед, на несколько шагов. После, развернувшись, женщина стиснула зубы.
– Мне плевать, чем ты занималась в Нью-Йорке. Но то, что ты делаешь здесь – показывает твоё воспитание.
– Это не твоё дело.
Она подняла руки.
– Как ты могла это сделать? Мы не воспитывали тебя такой.
Я покраснела. Подойдя к комоду, я достала из ящика свою чековую книжку. Я должна им пятьсот баксов, а на текущем счету у меня лежит где-то пять сотен и восемь долларов–плевать. Ведь именно из-за денег они чувствуют, что могут контролировать мою жизнь.
Выписав чек на пять сотен, я протянула его женщине.
– Вот.
– Нам плевать на деньги.
– Конечно. Возможно, если это касается суммы, но не того, что к ним прилагается. Власть надо мной.
Женщина презрительно усмехнулась.
– Никто не пытается тобой управлять. Не будь смешной.
– Тогда что ты здесь делаешь? Почему пытаешься отругать меня?
Скрестив руки на груди, я уставилась на женщину.
– Я просто разговариваю. Объясняю вещи с нашей точки зрения. Пытаюсь уберечь тебя от ошибки.
– Тебя заботит то, как ты будешь выглядеть в глазах людей. Не моё благополучие.
Мама покачала головой.
– Это не правда.
– В самом деле? Ты спросила меня, счастлива ли я? Что если он делает меня счастливой? Что если я влюблена в него?
Гостья отвернулась, пробормотав:
– О, Господи.
– Что? Что такое, мама?
– Что ты знаешь о любви?
– А ты? – Впилась я в неё взглядом.
Она направила палец аккурат мне в лицо.
– Я люблю твоего отца. Мы вместе тридцать лет. Я все время поддерживала его. Ты понятия не имеешь о такой вещи, как обязательства.
Мне показалось, что горловина моей футболки впилась в шею, грозясь задушить меня. Нервное напряжение взорвалось в груди, ухнув куда-то в живот. Я люблю Лэндона. Мне нравится быть рядом с ним. Конечно, возможно, кое-что из этого всего лишь следствие химических реакций в организме, и мы вместе не так уж и долго, но едва ли это что-то меняет. Я прожила достаточно долго, чтобы понять, что он именно тот мужчина для меня.
Я делаю глубокий вдох. Хватит влезать в моё личное пространство и отношения.
– Мам, я люблю тебя. Но мы разные. Я – не как ты и папа.
Это правда. Не думаю, что мои родители хорошо справились со своей ролью. Они не такие как я, но я все так же люблю их.
Женщина отвела взгляд.
Я смотрела куда-то в сторону от её головы, пока гостья негодовала.
– Я не собираюсь извиняться за то, кто я есть. Но мне жаль, что ты разочарована.
У меня было так много, что сказать. Я могла бы раскритиковать её отношения, как она поступилас моими. Но это не закончилось бы хорошо – только ещё больше отдалило нас друг от друга.
– Я не идеальна. И никогда не буду. Но мне нравится то, кто я сейчас. Я не испытывала такого прежде.
Она просто стояла и смотрела на меня. Подняв руку, гостья коснулась своего жемчужного ожерелья на шее.
– Мы просто… Мы думали, когда ты вернешься…
Мне казалось, что я впервые в жизни увижу, как она плачет. Её глаза едва уловимо блестели. Но, моргнув, мама взяла себя в руки.
– Ты думала что?
– Сначала мы заставили тебя съехать. Мы думали, ты ненавидишь нас, потому что слишком жестко подтолкнули тебя к этому. Мы были такими строгими. И когда ты вернулась – тебе понадобились деньги. А после мы даже не виделись с тобой.
Я приблизилась к гостье на шаг. Это было больше похоже на разговор, чем все то, что когда-то между нами происходило. Обычно это было что-то вроде её проповеди и моей попытки сбежать. Я никогда вот так с ней не общалась. Никогда. Я грубила, словно подросток. Но она никогда не интересовалась тем, как я себя чувствую. Я никогда не делилась с ней тем, что творится внутри меня. Мне хотелось обнять маму, только вот я не знала, как это сделать.
– Мам…
Потянувшись, я коснулась её руки.
Женщина опустила взгляд на мою ладонь.
Не могу сказать было ли ей просто некомфортно, или же виной всему смущение.
– Мне хотелось бы наладить отношения между нами тремя – тобой, мной и папой. Я всегда хотела этого. Просто я не знаю, как.
Она хотела было что-то сказать, но я перебила её:
– Я стала требовательной из-за всех тех правил и дисциплины в детстве. Но прошлое стоит оставить позади. Я взрослая, ладно? И хочу, чтобы вы с папой были моими друзьями на этом этапе. И я никогда не пыталась вас использовать.
– Тогда почему ты вернулась?
– Я была напугана. И соскучилась по этому месту. Хотя и не думала, что это когда-то произойдет. Но это так.
Я услышала всхлип. Так или иначе, она плакала, пытаясь не показывать этого.
– Ты всегда ненавидела это место раньше.
– Это не так.
– Не так?
– Нет. В смысле, возможно иногда. Но я была подростком, черт возьми. И вы держали все в строгости – вечно под контролем и упорядоченно. Я просто не знала, что значит «самостоятельность». Или же, просто была недостаточно храброй, чтобы научиться этому. Я была ошеломлена. То, что я получила… Это слишком много для меня. Я была учителем в школе в Квинсе – в одном из преступных районов. Помимо присутствия банд и выстрелов – моя работа была не очень-то и оплачиваемой. Я откусила больше, чем смогла бы прожевать.