Открыв бутылку крепкого виски, плеснул себе не меньше половины стакана, и спокойно встретил взгляд, который надменно шарил по моему лицу.
— Я задал тебе вопрос. Ты доволен тем, что довёл мать до истерики, своей выходкой с похоронами? — он продолжал напирать, а я ухмыльнулся и, выпив залпом спиртное, скривился от горечи.
— А я что, обязан отвечать на все твои вопросы? Подчиняться, лебезить и благоговейно воспринимать твои приказы? Я что хер на пальце, которым вертеть можно, господин Чхвэ?
— Господа обед подан! — в гостиную в поклоне вошла домоправительница, но тут же вздрогнула от резкого тона этого дебила в человеческой шкуре.
— Пошла вон!
— Не смей!! Не смей орать на прислугу в доме моего отца, тварь! — я не выдержал и со смаком разхерачил стакан об пол.
Аджума охнула, и завидев мой взгляд, тут же поклонилась и ушла.
— Значит, ты совсем стыд растерял, и решил свою девку безродную похоронить, как молодую госпожу? — Йон Со ухмыльнулся, подобно твари и прошёлся по мне взглядом так, словно смотрел на гопчан, от которого его тошнило.
— А разве эта девка, не твой старший секретарь? — вкрадчиво задал вопрос, и попытался выровнять дыхание.
— Но и ты с ней спал, как оказалось, мальчик.
— Поэтому и похоронил её я, господин Чхвэ. А вас прошу не забывать, что в этом доме всегда был один хозяин — это мой отец. Он глава рода, и вам…
— Я уничтожу тебя, сопляк! — он оборвал меня и начал идти в мою сторону.
— Попробуй!
— Я отберу у тебя всё, и ты даже… — я не ожидал что он посмеет поднять на меня руку, но видимо слишком задел его честолюбивую ублюдскую персону, потому что он схватил ворот моей рубашки и смял в кулак у горла, — …не заметишь, как это произойдёт.
— Я… — он скручивал ткань сильнее, а я лишь лыбился как придурок, — …с нетерпением жду этого… момента!
— То что ты устроил в моей комнате, — его глаза сузились, а я схватил его руку, которая держала воротник, и попытался вырваться, — Это последнее унижение, которое я тебе простил. Ты кукла, Хан. А твоя мать, больная истеричка. И она вскоре может легко оказаться в психиатрической лечебнице.
— Тварь! Не трогай маму! — я вырвался и не удержался, хорошенько заехав ему по роже.
Йон Со отлетел к дивану, но поднялся и стерев кровь с губы, со смешком встретил мои слова.
— Я всё ей расскажу! Не смей! Трогать её!
— И ты думаешь она тебе поверит? Она жить без мужика не может. Ей было плевать на тебя всё эти годы, сопляк. Ты ей нужен лишь как кукла, как копия мужчины, которого она боготворила всю жизнь и даже после смерти.
Я впал в ступор, и он это видел. Он заметил насколько мне бл***, больно от его слов, и воспользовался этим до конца.
— Прекращай эти игры, Хан Бин, иначе я перестану панькаться с тобой, — мужчина одернул рукава и полы своего пиджака, поправив их, и выпрямился со словами, — Полезешь в дела компании, ещё раз, я тебя в порошок сотру, сопляк. Я одиннадцать лет своей жизни положил на то, чтобы сделать "Шинорацу" настоящим конгломератом, и ты думаешь я отдам её тебе? Можешь и дальше прожигать свою жизнь, кататься на моделях, и прикидываться дурачком. Это я тебе позволю! Но если ты ещё хоть раз переступишь грань дозволенного, молодой господин, я тоже не стану терпеть. Ты пустое место! Малолетний сопляк, не знающий цену ни жизни, ни деньгам! Ты ничтожество, которое слепила твоя мать! Ты даже учёбу закончить не можешь! Водишься с бедняками с самого детства, называя из братьями. Ты неудачник, и ты хочешь мне перечить? Что у тебя есть, кроме имени, сопляк? Чего ты добился, кроме кучи девок которых переимел, и даже этого не стыдишься?
С каждым его словом, я дрожал всё сильнее. Всё, что он говорил, было пощёчиной такой силы, что ему и бить меня не нужно было.
— Если ты ещё раз будешь проявлять невежество и отсутствие уважения ко мне, я вышвырну тебя на улицу! Тогда ни одна дешёвка не раздвинет ноги перед полудурком без вона*(кор. валюта) в кармане. Потому что не одна к тебе и не относилась искренне. Всем нужны были твои деньги. И твоей молодой госпоже, которую ты похоронил, именно они и были всегда нужны. Или ты думаешь квартирку в вольсэ Мён Хи за твои подачки, после постельных утех, купила? — он со смешном прищурился, и уверенно продолжил, — Я! Это я купил ей жилье, потому что Я могу это сделать! А что можешь ты? А?! Опозорить и уничтожить семью? Прослыть идиотом чобалем без императора в голове?