— Мило. А теперь пойдем, пообедаем.
֍֍֍
Если я думал, что во время карнавала у меня будет возможность поговорить с Сэм, то сильно ошибался. Остаток утра и начало дня нас окружают учителя и ученики. Сэм настаивает на том, чтобы съесть тарелку барбекю, затем торт в форме воронки, а затем, вытирая сахарную пудру с губ, она спрашивает, не думаю ли я, что это хорошая идея для нее, чтобы съесть жареный во фритюре Сникерс.
— По-моему, ты слишком близко подходишь к зоне соревнований по поеданию.
— Это не опасно, просто означает, что я добираюсь до своего сладкого места. Каламбур. — Сэм отрицательно качает головой.
Это правда, она может съесть много сахара, но я думаю, что она использует карнавальную еду, чтобы похоронить смесь эмоций, бурлящих внутри нее. Мои подозрения подтвердились, когда она вдруг слишком заинтересовалась карнавальными играми. Девушка целится из водяного пистолета, бросает дротики в воздушные шары и пытается посадить обручи вокруг узких мест. Она проигрывает во всем и сразу переходит к следующему занятию. Я знаю, что она делает это нарочно. Она знает, что, в конце концов, нам придется обратиться к слону в комнате.
Я хочу, чтобы мы были больше, чем просто друзьями. Сэм хочет продолжать жить в иллюзиях.
К концу дня мы возвращаемся на велосипеде к ней домой, и она быстро говорит мне, что ей нужно вздремнуть, принять душ и подготовиться к танцам. Сахар кристаллизуется на ее нижней губе. Глаза у нее дикие. Если бы я взял ее за запястье, то почувствовал бы, как ее пульс колотится со скоростью мили в минуту.
— Сэм, ты можешь притормозить. Ничего не изменилось.
Она уже протискивается в полуоткрытую дверь, толкая ее за собой.
— Да, да, я знаю это. Ладно, тогда пока! Увидимся на танцах!
Затем дверь захлопывается у меня перед носом.
Честно говоря, я совсем забыл о танцах. Когда я подписал нас, это был мой способ провести День Святого Валентина с Сэм, даже если формально я не был с ней. Жалко, знаю.
Я тренируюсь и принимаю душ, но мне нужно убить еще несколько часов. Поэтому решаю связаться с родителями по FaceTime, о чем тут же жалею, потому что они хотят говорить только об одном.
— РАССКАЖИ НАМ ВСЕ О ТЕБЕ И СЭММИ-ВЭММИ!
— Ей не нравится это прозвище, — напоминаю я.
Мама закатывает глаза, выталкивает папу из кадра и подходит так близко к камере, что я вижу ее нос.
— Ты уже водил ее в Оливковый сад?
— Нет.
— Ну, ты ведь скоро приведешь ее домой на воскресный ужин, верно?
— Мы не ужинаем по воскресеньям, — напоминаю я. — Кроме того, вы, ребята, живете в четырех часах езды.
— Ну, я подумываю об этом, особенно если ты начнешь встречаться с Сэм!
— Есть огромная вероятность, что она просто хочет остаться друзьями, — говорю я, сообщая новость им и себе одновременно.
Папа хмыкает, крадет у мамы телефон, а потом я вижу крупным планом его ушной канал. Я не уверен, что он понимает, что это видеозвонок.
— Послушай, сынок, если тебе нужны какие-то советы и хитрости, ты должен слушать своего старика, а не маму.
Я потираю лицо рукой. Звонить им было ошибкой. Я собираюсь стать одним из тех детей, которые разговаривают с родителями только на праздниках и похоронах, а также на свадьбах, если чувствую себя великодушным.
— Мне пора, ребята. Плохая связь.
— Мы прекрасно тебя слышим, милый! — настаивает мама.
Я вешаю трубку и бросаю телефон на диван.
Это полная катастрофа. Я много думал о том, как бы я перевел свои отношения с Сэм от друзей к... большему. Я собирался сделать это медленно, осторожно. Она похожа на кролика, робкого и нервного, и в основном хочет, чтобы ее оставили в покое, чтобы она могла спокойно поесть. Сэм отговаривает себя от чего угодно, если вы дадите ей достаточно времени, чтобы подумать об этом, и прежде всего она боится перемен. В прошлом году они поменяли ее класс, и она плакала об этом целую неделю. Потом весь следующий месяц она случайно ходила в свой старый класс вместо нового. «Я никогда не научусь! Это просто смешно! Они не могут просто так переместить меня на три комнаты вниз!» Сэм даже напечатала многостраничное эссе, в котором объясняла, почему ей так важно пользоваться своим старым классом. Распечатала его и велела мне прочитать вслух за ужином. Я добрался до середины, затем начал рвать его над мусорной корзиной и говорить ей, что она сумасшедшая. Мы не разговаривали два дня. В конце концов, она поняла, что ведет себя неразумно. В другой раз я попытался убедить ее, что мы должны перенести Западное крыло со среды на вторник, потому что я хотел проверить этот новый вечер викторин в баре вниз по улице. «Но это же аллитерация, Йен. Западное крыло в среду — понял? Без среды — анархия. Я не потерплю беззакония».
Некоторые люди могут подумать, что я зря потратил хорошие годы, будучи «просто друзьями» с Сэм, когда на самом деле хотел чего-то большего, но это дало мне жизненно важную информацию, которую могу использовать в своих интересах. Я знаю ее любимые вещи (конфеты со вкусом цитрусовых, особенно, если они кислые) и знаю, что она ненавидит (незнакомцев, которые проходят мимо, не поблагодарив вас, когда вы держите дверь открытой для них). Знаю, какой парень ей нужен (я), и какой парень ей не подходит (Логан).
При других обстоятельствах я бы не торопился с этим переходом. Секс по телефону случился бы через несколько недель после свидания, после того, как я запланировал и обсудил его с Сэм до тошноты. Я бы снабдил ее диаграммами и блок-схемами. Но Сэм все испортила в тот день, когда сказала школе, что мы не встречаемся. Сейчас в воде рыщут акулы, и будь я проклят, если отступлю в сторону и позволю Логану ухаживать за ней с помощью кофе и дешевых плюшевых мишек.
Пришло время пустить в ход большие пушки: синьор Армани.
Глава 9
Сэм
Я не могу перестать смотреть на Йена. Мы даже не разговариваем. Он на другом конце столовой, у чаши с пуншем, а я на другом конце комнаты, мечтая о бинокле, чтобы рассмотреть каждый его восхитительный дюйм.
— Мисс Абрамс, вы сегодня просто сияете. — Это мой ученик Николас. Он пытается привлечь мое внимание. — Знаете, как Уилбур в «Паутине Шарлотты» — не то чтобы я говорю, что вы похожи на свинью, просто... Неважно. Эй, не будет ли слишком дерзко с моей стороны пригласить вас на следующий танец?
Я толкаю его на несколько дюймов вправо, так что я все еще могу видеть Йена через его плечо.
— Да, да, Николас. Замечательно.
Он визжит.
— Вы серьезно?
О, нет. Я резко перевожу взгляд на него и вижу, что его глаза наполняются слезами. Что я наделала?