Я думаю, Йен чувствует это, потому что он молчит, пока мы возвращаемся к его машине. Он открывает мою дверь, и как только мы оба садимся, я снова беру его за руку. Ему трудно выбраться с парковки и вернуться на дорогу, пока я держу его, но не могу отпустить. Это единственное, что удерживает меня на земле.
― Может, поедем в Вегас? Там нет никакого периода ожидания.
― Нам понадобится семьдесят два часа, чтобы добраться туда и обратно. Давай просто подождем здесь.
― Но я чувствую, что мы должны продолжать двигаться! Это действительно происходит?
Йен кивает и поворачивается на сигнал светофора.
― Это не какая-то изощренная шутка с твоей стороны? Потому что на самом деле ты мог бы сделать это гораздо лучше, чем я.
― Не говори так. Ты красивая и забавная.
― ЧТО?!
Одно дело ― сделать предложение руки и сердца, и совсем другое ― назвать меня красивой и смешной. Я не уверена, какой из них важнее.
― Йен Флетчер считает меня красивой, ― говорю я, ни к кому конкретно не обращаясь. ― Вау.
― Угу. Постарайся не выглядеть такой ошеломленной. Хочешь, я заскочу в Оук-Хилл, чтобы взять твой велосипед?
― Да, пожалуйста.
― Что будем есть на ужин? Хочешь, отпраздновать по-китайски?
― Да! Курица с кунжутом. Подожди, черт, мне надо ехать к родителям. Сегодня утром они вернулись из круиза, и я пообещала поужинать с ними, чтобы они могли показать мне фотографии. ― Черт возьми. ― Я могу отменить?
― Нет. Ты их почти не видишь.
Такой понимающий.
― Почему бы тебе не прийти, и мы вместе поделимся с ними новостями? ― спрашиваю я, надеясь, что он не бросит меня на произвол судьбы.
― Думаю, это неплохая идея. Как, по-твоему, они это воспримут? ― Он пожимает плечами.
― Если последние несколько дней и научили меня чему-то, так это тому, что совершенно бесполезно пытаться предсказывать будущее. Давай просто покончим с этим.
֍֍֍
Я намеренно игнорировала очевидный исход. Мои родители, Дженин и Томас, очень скучны и старомодны. Мама не разрешала мне стричься, пока мне не исполнилось семь. Я не могла пользоваться косметикой, пока не стала достаточно взрослой, чтобы купить ее для себя. Они не пьют алкоголь. Они критичны, и я обычно стараюсь избегать их, в то же время, не вычеркивая их полностью из своей жизни. Когда неожиданно появляюсь на ужине с Йеном на буксире, они ведут себя очень расстроено.
― Просто я накрыла стол только на троих, ― говорит мама, как будто во всем доме только три тарелки.
― А я купил всего три бифштекса, ― ворчит отец.
― Если мы все отрежем одну четверть, каждый получит по ¾ бифштекса! ― весело указываю я.
― Мне нравится все мои четверти, ― продолжает ворчун.
― Окей, ты можешь взять все мои.
Я слишком нервничаю, чтобы испытывать настоящий аппетит. Кроме того, этот молочный десерт был огромным.
― Думаю, это нормально, ― усмехается мама.
После того, как они ясно дали понять, что ему не рады, я ожидаю, что Йен придумает какое-нибудь натянутое оправдание (Он оставил духовку включенной? Должен вымыть голову?), а затем уйдет. Но нет, он остается рядом со мной, принимая тот факт, что я все еще мертвой хваткой сжимаю его руку. К настоящему времени наша кожа срослась. Ему придется сделать операцию, если он хочет удалить меня. Словно прочитав мои мысли, мама смотрит на наши руки, и выражение ее лица заставляет меня тоже опустить глаза. Она выглядит такой испуганной, что я на мгновение думаю: «О нет, мы случайно занимаемся сексом или что-то в этом роде?» Нет, просто держимся за руки, как свободные, аморальные люди, которыми мы являемся.
― Саманта, ты не хотела бы воспользоваться моей ванной, чтобы освежиться перед ужином? ― спрашивает мама, продолжая внимательно изучать меня и явно находя мою внешность недостающей. ― Думаю, у меня есть другое платье, которое ты можешь надеть, если хочешь.
Я все еще в своем синем школьном платье. Все в порядке. На самом деле, я чувствовала себя довольно привлекательной в нем, прежде чем она что-то сказала.
Йен встречается со мной взглядом, прищуривается и качает головой.
― Ты отлично выглядишь, ― говорит он достаточно громко, чтобы мои родители услышали.
Точно. Мама поворачивается, чтобы продолжить готовить ужин, поджав губы. Несколько минут мы не разговариваем, пока папа возится с бифштексами у плиты, а мама спешит поставить на стол четвертую тарелку.
Она все время бормочет себе под нос что-то вроде: «Разве было бы слишком позвонить заранее?»
Я не вступаю в ее бормотание. Если она так расстроена из-за лишнего гостя, то как она собирается принять лишнего члена семьи? Когда папа объявляет, что стейки готовы к употреблению, мама направляет нас к столу и предлагает сесть. Я неохотно отпускаю руку Йена.
― Могу я чем-нибудь помочь? Принести выпить? ― спрашивает он.
― Нет-нет, мы обо всем позаботились. Хотите негазированной или газированной воды? ― Она отрицательно качает головой.
Чего бы я только не отдала за целый кувшин вина.
― Все в порядке. Спасибо, ― отвечает Йен, и я соглашаюсь.
Затем начинается адский ужин. Отец сидит во главе стола. Моя мама сидит напротив него, а Йен и я разбиты посередине. Дело не в том, что стол такой маленький, но их суждения занимают много места.
― Итак, как давно вы двое стали парой? ― спрашивает мама отрывистым тоном.
― О, гм, недавно, ― говорю я, уклоняясь от правды в общих чертах.
― Я и не знала, что дела пошли дальше. Разве до этого вы не были просто друзьями?
Я киваю и предлагаю как можно меньше подробностей.
― Это что-то новенькое.
― Йен, что ты делаешь на работе? ― спрашивает отец, глядя на него из-под густых кустистых бровей.
― Я преподаю в Оук-Хилле вместе с Сэм.
― О да. ― Он кивает. ― Теперь я вспомнил. А ты там хорошо зарабатываешь?
Мои глаза вылезают из орбит.
― Папа.
― Зарплата хорошая, но деньги никогда не были моей мотивацией. ― Йену наплевать на вторжение.
― О, только не говори мне, что ты один из тех хиппи, которые думают, что деньги не имеют значения. Не хотелось бы тебя огорчать, но мир и любовь не согревают зимой.
Йен, сохраняя невозмутимое выражение лица, отвечает:
― К счастью, после колледжа я некоторое время работал в фармацевтике, накопил довольно много денег и вложил их в течение многих лет. Во всяком случае, этого достаточно, чтобы держать приемник включенным.
Брови моего отца поднимаются в шоке, главным образом потому, что у Йена хватило наглости обвинить его в этом дерьме.
― Но в качестве побочного примечания: мир и любовь уводят вас довольно далеко в жизни. Нам с Сэм не нужно много, чтобы быть счастливыми. ― Он ловит мой взгляд, и я улыбаюсь.
Мой отец хмыкает, и ясно, что он думает, что Йену предстоит еще немного повзрослеть.
― Просто подожди, пока у тебя будет семья, которую нужно кормить. Растить детей ― дорогое удовольствие.
ДЕТИ. Жар поднимается по моей шее. Мы еще не зашли так далеко. Возможно, Йен даже не хочет детей. Я смотрю на свой 3/4 стейка и знаю, что не смогу проглотить даже один кусочек.
― Мы справимся, я уверен, ― весело отвечает Йен. Он ненавидит это. Не понимает, почему я вообще беспокоюсь о своих родителях. ― Я думаю, если у нас будет девять или десять детей, мы сможем заставить их работать трубочистами…