― О, вы уже обсуждали будущее? ― прерывает моя мама высоким голосом.
Йен и я снова встречаемся взглядами, и его брови поднимаются. Его точка зрения ясна: воспользуйся возможностью. Сейчас или никогда.
Я кладу вилку, делаю глубокий вдох и просто объявляю:
― Мы с Йеном помолвлены.
Столовые приборы резко падают на стол. Я бросаю взгляд и вижу, что мама в шоке прижимает руку к сердцу.
― Помолвлены?! ― она восклицает это слово так, словно выступает в переполненном бродвейском театре.
Я улыбаюсь, легко и просто.
― Да. Мы поженимся через семьдесят два часа.
― Семьдесят два? Часа?! Что…
Вопрос моего отца прерывается странным всхлипом мамы.
― Саманта Грейс, о чем ты говоришь? Семьдесят два часа?! Это чушь. ― Она встает и бросает льняную салфетку на стол. ― Это что, шутка?
Мы с Йеном качаем головами.
― Мы много думали об этом. ― Все двадцать минут.
― Это очень неожиданно, ― говорит она, расхаживая по комнате и прижимая тыльную сторону ладони ко лбу. ― Вы даже не встречались, когда я в последний раз проверяла!
― Твоя мать права, ― гремит голос отца. ― Вам двоим нужно притормозить. У нас в церкви есть добрачная консультация. Это шестинедельный курс.
Они сбиты с толку.
― Мы не хотим ждать. Нам нужна ваша поддержка.
― Ну, у тебя ее нет. Пожалуйста, будьте рациональны.
Она хочет сказать: «Пожалуйста, сделай это точно так же, как мы с твоим отцом. Приходите на добрачную консультацию, надень пышное белое платье и идите к алтарю не слишком медленно, но и не слишком быстро, чтобы я могла доказать всем нашим родным и друзьям, что я вырастила стильную молодую женщину, а не язычницу, которая сбежала».
― Мы уже приняли решение, ― настаивает Йен твердым, спокойным тоном. ― Мы собираемся пожениться, и нам бы очень хотелось, чтобы вы оба были там, если хотите. Как только мы узнаем время и место, мы расскажем об этом.
― Время и место?! ― Ее губы дрожат. У нее дрожат руки. У моей мамы на глазах происходит психическое расстройство. ― Ты даже этого еще не знаешь?! Боже мой!
Она срывается с места и начинает рыдать рядом с салатом на островке на кухне. Отец спешит ее утешить. Я честно думаю, что они воспринимают это хуже, чем, если бы я сказала им, что у меня рак.
― Посмотри, что ты делаешь со своей матерью, Саманта, ― упрекает меня отец.
И вдруг с меня довольно. Они ведут себя нелепо. Я понимаю, что нужно несколько минут, чтобы приспособиться, но это выводит все на совершенно новый уровень. Я резко встаю, отчего мой стул опрокидывается назад и падает на пол.
― Йен, пойдем. Бери свою тарелку. Да, возьми ее ― и свой стакан! Вот, я тебе помогу.
Мои руки нагружены украденными столовыми приборами и посудой, когда мы выбегаем из дома. Мои родители плачут, как будто потеряли меня навсегда.
― Сэм, ты уверена, что не хочешь туда вернуться? ― спрашивает Йен, когда мы пристегнулись.
Я качаю головой и произношу одно слово.
― Поехали.
֍֍֍
Наш украденный ужин стоит нетронутым на моем кофейном столике. Йен сидит рядом со мной на диване, и последствия нашего дня и вечера заставили нас обоих замолчать. Я была на высокой скорости, бегая от кабинета директора Пруитта до Соника, от продуктового магазина до офиса окружного клерка. Это были самые волнующие часы в моей жизни. Я не могла стереть улыбку с лица, и тогда моим родителям нужно ее стереть. Они правы? Мы ведем себя иррационально? Я перевожу взгляд на Йена и вижу, что он смотрит в потолок, нахмурив брови. Мне кажется, он думает о том же, о чем и я. В любой момент он повернется, посмотрит мне прямо в глаза и скажет, что не хочет на мне жениться. От этой мысли по моей щеке скатывается тревожная слеза. Я быстро смахиваю ее.
― Ты хочешь детей, Йен?
― Ты же знаешь. ― Он хмурится.
― Ты хочешь, чтобы они были со мной?
― Сэм.
Я качаю головой и покусываю нижнюю губу.
― Возможно, мои родители правы. Может быть, это безумие. Я больше думала о том, чтобы сделать татуировку, которую никогда не сделаю, чем об этом браке. Мы говорим об остальной части нашей жизни.
― Просто потому, что это спонтанно, не значит, что это неправильно, ― он говорит уверенно. ― Что заставило бы тебя чувствовать себя лучше?
― Давай займемся сексом.
― Сэм, ты плачешь.
― Тогда перегрузи мой мозг своим ртом.
― Нет. Не сегодня. ― Похоже, он взбешен.
Я сажусь и поворачиваюсь к нему.
― Почему?
Его рука находит мою на диване и сжимает.
― Мне кажется старомодным ждать, пока мы сбежим. Мне это нравится. Кроме того, без обид, но я не совсем в настроении. Такое чувство, что я бы воспользовался тобой.
― Отлично. ― Я вскидываю руки. ― Я выхожу замуж за ханжу.
― Подвинься и дай мне пульт. Я знаю, что заставит тебя чувствовать себя лучше.
― Я не хочу смотреть порно по каналу HBO.
Он запускает 12-й эпизод 2-го сезона «Офиса», где Майкл поджаривает ногу на гриле Джорджа Формана. Этот эпизод выдернул меня из панического состояния в конце лета, когда плохие отношения превратились в плохой разрыв, и однажды я заболела фарингитом сразу после гриппа. Йен был рядом со мной, и он сейчас здесь, смотрит эпизод рядом со мной на моем диване. Мой будущий муж, мистер Саманта Абрамс. Я буду находить его короткие каштановые волосы у себя на подушке. По субботам он будет настаивать на том, чтобы приготовить большой завтрак, и я съем его, хотя на самом деле просто хочу кусочек тоста с арахисовым маслом.
Майкл Скотт заворачивает ногу в пузырчатую пленку на экране, и я начинаю снимать пузырчатую пленку вокруг своего сердца. Я хранила его там с самого начала моей дружбы с Йеном. Ни одна девушка не дружит с таким красивым и обаятельным парнем, как он, без какой-либо защиты. Мое сердце бьется быстрее, как будто осознает свою вновь обретенную свободу. Я сдерживала его, но теперь оно бьется в полную силу, требуя любви, которой я его лишила. Он прекрасен, и он будет моим. Я с трудом могу в это поверить. Я хочу поднять руку и почувствовать контуры его лица, его носа, его подбородка, просто чтобы доказать себе, что он действительно существует. Это не просто очередной сон.
― Ты смотришь? ― спрашивает Йен, чувствуя мой взгляд на своем профиле.
― Нет.
― Ты упускаешь свою любимую часть.
Это когда Майкл просит Пэм натереть ему ногу Country Crock (прим. пер.: Country Crock это пищевой бренд. Первоначально он продавал такие спреды, как маргарин (и сыр в течение ограниченного времени), но позже было распространено на гарниры, особенно картофельное пюре и макароны.), чтобы она зажила.
― Как ты думаешь, мы будем смотреть телевизор, когда поженимся?
― Наверное, как сейчас.
― Ох.
― За исключением того, что мы, очевидно, будем голыми.
У меня отвисает челюсть. Йен вздыхает и поворачивается ко мне, протягивая руку, чтобы закрыть мою открытую ловушку.
― Я шучу, Сэм. Перестань думать. Ты выйдешь из-под контроля.
― Я не могу отключить свой мозг. Этот ужин был насыщенным. Мои родители отрекутся от меня. Они, наверное, тратят мое приданое на замену посуды.
Он притворяется разочарованным.
― В самом деле? Это была единственная причина, по которой я сделал предложение.