Технически, Йен и я были помещены на испытательный срок до дальнейшего уведомления. Это способ Пруитта спасти нас от обязательного отпуска или, что еще хуже, увольнения. Однако миссис О'Дойл не удовлетворена, и та часть моего мозга, которая не занята мыслями о Йене, ждет ответа, когда другая туфля упадет вместе с ней.
Она не единственная, кто жаждет возмездия.
Когда я прихожу в школу, Бьянка и Гретхен ждут меня за дверью. Руки Бьянки скрещены на груди, и она преграждает мне путь, так что я не могу открыть дверь.
― Вам обоим было весело смотреть, как мы пускаем слюни по Йену? Почему ты сказала нам, что вы не были вместе, если вы явно были вместе?
Я вздыхаю, устав от недосыпа и постоянного жужжания в голове.
― Я не лгала в тот день в учительской. В то время мы не были вместе.
― Оставь это. Мы знаем, что ты на испытательном сроке за то, что встречалась с ним. Это против правил. Родители расстроены. Вы двое не продержитесь до конца недели. ― Она фыркает и задирает нос кверху, а затем резко приказывает Гретхен следовать за ней.
Это не совсем то, как я хочу начать свой день, но затем захожу в свой класс и нахожу термос с горячим кофе, батончик мюсли и единственную красную розу, ожидающую меня на моем столе. Ее лепестки полные и раскрытые. Я быстро подрезаю ее и сразу же ставлю в воду, а затем продолжаю пялиться на нее большую часть своего дня.
Йен остается верен своему слову, и мы вообще не видимся ни в среду, ни в четверг. Он не приходит в учительскую во время обеда. Эшли сидит с Четверкой первокурсниц, а я остаюсь совсем одна, ковыряясь в сэндвиче с индейкой и скучая по Йену. В среду мы не смотрим Западное крыло. Мы даже не общаемся по смс или электронной почте, что кажется странным, но я думаю, что он действительно хочет дать мне пространство. В четверг после школы я иду к велосипедной стойке и вижу вдалеке футбольное поле. Йен там проводит тренировку со своей командой. Мои ноги хотят нести меня в его направлении, пока не окажусь в самой гуще событий. Футболистам пришлось бы нырять в сторону, чтобы не ударить меня. Я бы бросилась на спину Йена, обвивала руками его шею и говорила, чтобы он продолжал тренироваться. Я бы не стала мешать. Просто хочу вдыхать его запах, чувствовать его руки и волосы и напоминать себе, что этот идеальный человек хочет жениться на мне, и я была бы абсолютно безумной, если бы отказала ему.
Вместо этого я очень быстро еду на велосипеде по дороге домой.
С удивлением обнаруживаю, что папа ждет меня в моей квартире. Он одет в один из своих модных адвокатских костюмов и выглядит очень неуютно на тротуаре. Его хмурый взгляд предупреждает меня о предстоящей битве, и я напрягаю плечи, но когда он видит, что я подъезжаю, встает и машет рукой.
― Привет, малыш.
Я бросаю оружие.
― Привет, папа.
Он был у меня всего несколько раз. Папа считает, что я должна жить дома, чтобы экономить деньги.
― Мне нравится, что ты сделала с этим местом, ― говорит он, когда я впускаю нас.
Он тычет пальцем в одну из книг на моей полке и читает корешок. Я рада, что это не «Сокровище пиратов».
― Спасибо. Тебя мама прислала? ― спрашиваю я, подавая ему стакан воды.
Он принимает его и кивает.
― Она хотела убедиться, что с тобой все в порядке после той ночи. Кроме того, она хочет вернуть свои тарелки.
Его дразнящая улыбка удивляет меня, и я смеюсь.
― Ладно, ты можешь взять тарелки, но если собираешься отговорить меня от брака с Йеном, тебе не стоит беспокоиться.
Он отхлебывает воду и ставит стакан на кофейный столик.
― Я не буду.
― О, ― нерешительно говорю я.
― Но я собираюсь тебе кое-что сказать, и хочу, чтобы ты выслушала. ― Папа поворачивается ко мне, уперев руки в бока. Он вдруг выглядит грозным противником, и мне интересно, так ли он выглядит в суде. ― Брак ― это не то, к чему следует относиться легкомысленно. Мы с твоей мамой были влюблены, когда поженились. Мы вместе уже более тридцати лет, и до сих пор было много трудных времен.
Для меня это новость ― они всегда казались идеальными.
― Я знаю, что сейчас это кажется захватывающим, но в будущем будут испытания, и если вы не начнете с прочного фундамента, вам будет в десять раз труднее выдержать бури.
― Я думала обо всем этом.
Его брови выгибаются с интересом.
― И ты все еще думаешь, что принимаешь правильное решение?
Врать нет смысла, поэтому уклоняюсь от ответа.
― Мама уже пришла в себя?
Я сажусь на диван, и он присоединяется ко мне.
― Боюсь, что нет. Она все еще плачет из-за того, что ты не наденешь платье ее бабушки и не обвенчаешься в церкви.
Я откидываю голову на подушку и улыбаюсь, вспоминая чудовище, висящее в одном из верхних шкафов дома.
― Я бы не надела это платье, даже если бы у меня была традиционная свадьба.
Он наклоняет голову рядом с моей, и мы вместе смотрим в потолок.
― Именно это я ей и сказал.
― Пап?
― Да?
― Возможно, я совершаю огромную ошибку.
― Вполне возможно.
― Или я принимаю лучшее решение в своей жизни.
― А кто скажет? ― Он задумчиво кивает.
Я опускаю глаза и вижу в его руке сложенный голубой носовой платок. Помню, как он носил его, когда я была ребенком. Он складывал его в аккуратный квадратик и засовывал в передний карман костюма. Его инициалы вышиты в нижнем углу, и когда отец замечает, что я смотрю на него, он раскрывает ладонь.
― Что-то старое, что-то взятое взаймы и синее. ― Он предлагает его мне. ― Лучшее, что я мог сделать за короткий срок.
Глава 20
Йен
Я нашел нашего служителя в Крейглисте. Формально он раввин, но, когда я объяснил ему нашу ситуацию, он согласился поженить нас с Сэм в музее. Меня это устраивает. Мне все равно, как мы поженимся. Если каким-то образом обратимся в иудаизм, так тому и быть. Шаббат шалом.
Последние несколько дней пролетели незаметно. В перерывах между преподаванием и тренировкой я строил планы на пятницу. Когда позвонил родителям, чтобы рассказать о свадьбе, после того как мама перестала плакать, она сказала мне, что всегда знала, что я сделаю что-то подобное.
― Как только ты что-то задумывал, ты это делал! Никаких вопросов. Когда ты хотел научиться ездить на велосипеде, ты выходил на подъездную дорожку со шлемом и наколенниками и продолжал пытаться, пока не проехал мимо всех остальных детей в округе.
Они хотели приехать на церемонию, но не могли так быстро уйти с работы, поэтому я сказал им, что буду держать телефон в кармане рубашки, чтобы они все слышали.
Они сейчас на телефоне.
Я опускаю подбородок.
― Проверка, проверка. Ты меня слышишь?
― Громко и ясно! ― кричит в ответ папа.
Раввин насмешливо посмотрел на меня.
Сейчас 16:45. Мы с раввином в музее, стоим в вестибюле, где гости ждут следующего звездного шоу внутри планетария. Высокий куполообразный потолок освещен, как ночное небо. Даже сейчас в комнате довольно темно и тесно. Мне будет трудно увидеться с Сэм. Она действительно маленькая.
― Она уже там? ― спрашивает мама.
― Нет.
― Опиши ее нам, когда увидишь! ― настаивает она.
Такое чувство, что я ждал, целую вечность. Мне действительно не следовало приезжать так рано, но я хотел разведать местность и убедиться, что все готово. После этого пошел в туалет… нашел перекусить... побродил по музею. Я потерял счет времени, которое простоял здесь, и не хочу снова проверять свой телефон. Если сейчас уже за 16:50 и Сэм здесь нет, я не хочу знать. А пока все еще надеюсь, что она придет.