— Я куплю тебе что-нибудь по дороге домой. Пойдем.
Веселая футбольная мамочка со светлым хвостиком и жемчужно-белой улыбкой тянется к моей руке, перехватывая меня прежде, чем я достигаю двери.
— Эй, я как раз собиралась вам сказать… — Ее голос едва перешел на шепот. — Между нами, девочками, если вы любите взбитые сливки, вам действительно стоит попробовать немного подогретого шоколадного соуса — хотя и не слишком горячего. — Она вздрагивает. — Выучила этот урок на горьком опыте, ха! Да, кстати, вы, кажется, учите моего сына — Николаса?
О, ГОСПОДИ.
Я бегу оттуда к чертовой матери.
Глава 24
Сэм
У Йена сегодня футбольный матч, и я, как всегда, на нем присутствую. Все возвращается на круги своя. Толпы молодых, горячих учительниц перешли к игре в лакросс, проходящей через несколько полей. Если прищуриться, то можно разглядеть их декольте. Школа Оук-Хилл только что наняла нового тренера по лакроссу из Лос-Анджелеса. Он загорелый, симпатичный и якобы ходил на три свидания с одной из звезд «Правил Вандерпампа». Йен — старая новость, моя старая новость.
Футбольные трибуны почти пусты, только я и несколько родителей. Я подумала о том, чтобы переделать свои плакаты «ВПЕРЕД, ЙЕН», но вместо этого у меня рубашка с принтом. На ней большая трафаретная фотография талисмана Оук-Хилла, а под ней крупным черным шрифтом написано: «ЖЕНА ТРЕНЕРА». Йен рассмеялся, когда я показала ему ее вчера вечером.
— Мне не обязательно ее носить, — сказала я. Я имею в виду, это была своего рода шутка.
Но он покачал головой, широко улыбаясь.
— Нет. Носи ее.
Я весь день прятала ее под свитером. Если бы Николас увидел это, он бы свихнулся. Он все еще думает, что мы с ним когда-нибудь будем предназначены друг для друга. «Думаю, я понимаю, что тебе нужен кто-то, с кем ты могла бы провести время, пока я не стану достаточно взрослым».
На меня падает тень, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть Эшли, идущую вдоль ряда трибун в моем направлении. Я готовлюсь к худшему. В конце концов, она уже почти зачислена в Четверку первокурсниц (Пятерку?). Может быть, она здесь, чтобы выполнить их приказ. Я проверяю ее руки на предмет ножей и нахожу их пустыми. Есть шанс, что я немного драматизирую. Не думаю, что убийцы покрывают ногти розовым лаком.
— Эй, — говорит она, глядя на мою рубашку. Она улыбается. — Мне она нравится. Ты сделала это?
Я смотрю вниз.
— О, спасибо. Я... э-э ... напечатала.
Жаль, что на мне нет свитера. Теперь я чувствую себя глупо.
Она кивает и машет рукой в сторону свободного места рядом со мной.
— Ничего, если я посижу здесь? — Я снова в замешательстве, но она не ждет, пока я придумаю ответ, просто садится и кладет ноги на скамейку перед собой. — Послушай, мне плевать на тебя и Йена.
Мое лицо-маска шока.
— Все равно?
Она смеется.
— Я только начала здесь. Почему меня должно волновать, кто с кем встречается? Я просто подумала, что он горячий, вот и все.
— Но за обедом ты сидишь с Четверкой первокурсниц…
— Я сижу с ними, потому что это лучше, чем сидеть в одиночестве.
— О.
— Да, но это уже как-то надоело. С этого момента я подумываю о том, чтобы обедать в библиотеке в одиночестве. По крайней мере, тогда мне не придется слушать, как Гретхен спрашивает Бьянку, есть ли в майонезе калории.
Я смеюсь. Есть шанс, что я недооценила Эшли. Представьте себе.
— Ну, как супружеская жизнь? — спрашивает она, продолжая разговор.
Я подавляю усмешку. И все же блаженство сочится из моих пор.
— Все было хорошо. — Мой тон ровный и холодный.
Она видит, что я сдерживаюсь.
— Просто хорошо?
Как будто она взяла кирку для моего самоконтроля.
— О'кей, это действительно потрясающе — я имею в виду, лучше, чем я думала.
— Я очень рада. Вы двое вместе очень милые. И, эй, извини, что я украла твою чашку с пудингом на днях. — Она улыбается.
Ее извинения значат больше, чем она думает. Я была готова унести этот инцидент с собой в могилу. Протягиваю ей руку для рукопожатия.
— Друзья?
Она улыбается и соглашается.
— Мне бы этого хотелось.
Я решаю рискнуть.
— Ты случайно не смотрела «Западное крыло»?
Ее лицо светится.
— Обожаю это шоу!
֍֍֍
Я жду, когда Йен закончит в спортзале. Сегодня наша месячная годовщина. Это большое дело, и я собираюсь соблазнить его, когда мы вернемся домой. Класс Зумбы, который я только что взяла, должен помочь в этом. Я чувствую себя гибче.
Йен выполняет подход на тренажере для бицепса, а я стою в нескольких ярдах от него, пот стекает по моему телу, пока я пытаюсь держать себя в руках. Его руки такие сексуальные. Его лицо — точеное совершенство. Если бы мы не были уже женаты, я бы потребовала, чтобы мы немедленно отправились в здание суда. Может быть, мы даже не доберемся до дома. Может быть, мужьям и женам позволено найти уединенные участки парковки спортзала.
Его взгляд скользит по мне, и я улыбаюсь.
— Почти готово, — произносит он одними губами.
Нет, Йен. Даже близко.
Глава 25
Йен
Сэм говорит, что наша новая жизнь все еще кажется ей нереальной. Она боится, что однажды проснется в своей старой квартире, на своей крошечной кровати, без меня. Я понимаю. В течение трех лет мы были лучшими друзьями, которые тайно любили друг друга. Три года — долгий срок, чтобы подавить в себе страсть. У меня вошло в привычку игнорировать свои чувства к Сэм, и эта привычка стала моей второй натурой. Нам приходится медленно перестраивать наши мозги.
— Напомни мне еще раз, — сказала она однажды вечером, когда мы чистили зубы бок о бок. — Ты любишь меня, любишь? Не просто как друга?
В нашей жизни есть новизна, которая делает каждую повседневную задачу захватывающей. Сэм быстро указывает на них:
— Мы идем в магазин за продуктами для НАШЕГО дома! Мы выбираем растение, чтобы поставить его в углу НАШЕЙ спальни! Мы планируем отпуск, который проведем как МУЖ И ЖЕНА! ЙЕН, ЭТО ПИСЬМО АДРЕСОВАНО МИССИС ФЛЕТЧЕР! — Ее энтузиазм заразителен.
Каждый день создает новый уровень стабильности. Эти первые несколько месяцев в роли молодоженов пролетают по мере того, как заканчивается учебный год. Срок аренды ее квартиры заканчивается. Мы получаем совместный банковский счет. Мы говорим о том, когда мы хотим иметь детей, и сколько их у нас будет.
— Это довольно просто решить, — заявляет она.
— Как это?
— Ну, если у нас будет один ребенок в год, пока мне не исполнится сорок пять, это составит восемнадцать — это хорошо, дюжина с половиной, — заявляет она с невозмутимым лицом.
— Эй, эй, эй, — протестую я. — Это безумие!
— Почему это? — Сэм сохраняет невозмутимое лицо, так что я повышаю ставку.
— Потому что один ребенок в год означает, что ты даешь себе целых три потерянных месяца между беременностями. Я подумал, что мог бы просто забраться на тебя в послеродовой палате, и это должно дать нам…
— А-а-а, стоп, стоп, стоп. Я шучу. Давай начнем с одного, и если мы не испортим его слишком сильно, мы сделаем это снова.
Родители Сэм устраивают сегодня званый ужин, чтобы объединить семьи. Это будет дерьмовое шоу. Прошло почти полгода с тех пор, как мы сбежали, и этот ужин — способ ее родителей загладить свою вину... вроде того. Мама Сэм по-прежнему звонит каждые несколько дней и спрашивает, не согласится ли она принять участие в небольшой (триста человек) церковной церемонии. Сэм говорит «нет», и ее мама каждый раз воспринимает это как личное оскорбление.