Энни засмеялась и прикрыла глаза ладонью. Бэнкс увидел, что у нее текут слезы.
— Ох, Алан, спасибо. Иди сюда.
Он наклонился к ней, и она обняла его здоровой рукой. Щека у нее была нежная, бархатистая, и он посетовал, что не успел с утра побриться, вдохнул — и почувствовал аромат ее волос, ощутил ее запах.
— Зачем столько всего, не надо было.
— Надо-надо. — Он немного отодвинулся, не выпуская ее руку. — Как тут кормят, ничего?
— Как в больнице. Да нет, в общем неплохо. Хотя для вегетарианцев есть известные сложности. Но Рей очень обо мне заботится, он просто золото.
— А где он?
— Ему пришлось уехать в Лондон. Там одна галерея готовит выставку его работ. Категорически не хотел уезжать, настаивал, что должен быть со мной, я его выпроводила с большим трудом. Завтра возвращается.
— Привет ему от меня. Как ты себя чувствуешь?
— По-разному. То получше, то похуже. Постепенно иду на поправку.
— Я слышу, ты дышишь гораздо лучше. Ты говорила с врачом?
Энни отвернулась и сказала, помолчав:
— Да. Мы с мистером Сандхаром имели на прошлой неделе долгую задушевную беседу. Он рассказал про операцию, объяснил все в подробностях, привел доводы за и против, очень честно.
— И?
— Я боюсь.
Бэнкс крепче сжал ей руку:
— Все будет прекрасно. Вот увидишь. Он превосходный врач, лучший в своей области.
— Кто спорит! Но все равно… знаешь, мне всегда казалось, что одна из самых ужасных вещей, которая может произойти с человеком, — это оказаться прикованным к инвалидному креслу. Лишиться возможности ходить, двигаться. Помнишь Люси Пейн? Настоящее чудовище. И все же мне было ее жаль. Мне казалось, ей было бы лучше умереть.
— С тобой ничего такого не случится. Ты обязательно поправишься.
— Доктор сказал, что риск есть.
— Понятно, он же реалист и не хочет тебя обманывать.
— Порой не помешало бы немножко утешительной лжи. — Энни поморщилась.
— Что такое?
Она приложила руку к груди:
— Иногда очень колет вот здесь, когда вдохнешь. Врач говорит, легкое заживает. И проклятое плечо болит просто адски, спать из-за него невозможно.
— Да, это мерзкая рана.
Энни помолчала и спросила:
— Скажи, Алан, а он правда умер? Джафф Маккриди?
— Да.
— Бедный парень. Я ему совсем этого не желала.
— После всего, что он тебе сделал?
— Я же не говорю, что он не заслуживал наказания. Причем самого сурового. Но…
— Все произошло мгновенно. Он не успел даже ничего понять.
— Ясно.
— Не стоит сильно о нем сожалеть, Энни. Маккриди отнюдь не был невинной овечкой.
— Понимаю. Ты ведь там был, да?
— Да. Я тоже не успел ничего сообразить.
Бэнкс принес с собой большой стакан кофе латте из «Старбакса» и потихоньку его потягивал. Поставив стакан на тумбочку, он вдруг понял, что забыл купить Энни цветы. Идиот. Мысленно дав себе хорошего пинка, Бэнкс решил, что сделает это в следующий раз. Нет, он закажет их в службе доставки немедленно, сразу как выйдет из палаты. И записку приложит.
— Кстати, у Маккриди был пистолет «Байкал», как мы и предполагали. С глушителем. Видимо, это спасло тебе жизнь: у него на треть уменьшается ударная сила и прицельная точность куда хуже.
— Надо же, а я и не знала, — заметила Энни. — Расскажи, что там у нас творится в связи с убийством Маккриди?
— Как и следовало ожидать, пытаются спустить дело на тормозах. И в конце концов, как всегда, перевернут все с ног на голову. В прессу мало что просочилось, фактов у них нет, одни домыслы, в частности, почему там оказались я и Трейси, не говоря уж о «неуправляемом» сотруднике спецназа. Начальство всячески старается слухи замять или хотя бы подкорректировать наиболее неприятные. У нас было несколько совещаний, уже без Нерис Пауэлл. На одном даже главный констебль поприсутствовал. Они так из кожи вон лезут, что многие журналисты поверили, будто все было строго по закону. Несчастное стечение обстоятельств, вынужденные меры, угроза жизни полицейского, испытанный снайпер, опасный преступник в бегах, непредсказуемое поведение, заложники, служебная операция… бла-бла-бла.
— Ты не согласен?
— Отчего же? С такими формулировками спорить невозможно. У нас даже есть свидетели из числа гражданских, подтверждающие, что наши с Трейси жизни подвергались смертельной опасности и что действия полицейского снайпера были полностью оправданы, учитывая сложившуюся ситуацию. Все это правда. А тот факт, что она была там неофициально, по собственному почину и с личным, а не служебным оружием… ну, это мы засунем куда подальше, не перетряхивать же грязное белье на людях. Кое-какие хвосты все равно, конечно, торчат наружу, но… Рон Маклафлин сообщил прессе, что провести масштабную операцию с участием службы вооруженной поддержки было невозможно: слишком сжатые сроки, щекотливая ситуация, угроза жизни заложников, а также мирных граждан. И он не лгал. Нас непременно будут всячески критиковать, да и Чамберс по-прежнему на тропе войны, и это ведь не впервой? Видимо, на сей раз восторжествует рассудительность.