— Не совсем так, — покачала головой Трейси. — Есть Интерпол, Европол и хрен его знает какой еще пол. Я смотрела передачу по телику.
— Ты слишком заморачиваешься. Не будь занудой, малыш. Я хочу сказать одно: если знать как, то там можно отлично спрятаться.
— А ты знаешь?
Джафф поцеловал ее:
— Уж поверь мне. И, наверно, тебе стоит купить другую помаду, когда поедем в Иствейл. Скажем, розовую. Мне не нравится темно-красная. Это касается и лака для ногтей. Похабно смотрится. Подбери себе цвет полегче. И ты можешь сделать что-нибудь со своими волосами? Без крашеных прядей будет намного лучше.
— Их нетрудно смыть, — заметила Трейси.
Она смущенно потрогала волосы и облизнула губы, придирчиво изучила лак на ногтях. Ей стало не по себе.
Трейси совсем не была уверена, что так уж жаждет изменить внешность и тем более отправиться в заграничную ссылку вместе с Джаффом, как бы сильно он ей ни нравился. Он ей почти чужой, да и она лично ничего противозаконного не совершала. Она не в бегах, хотя сама не знает, что делает и зачем. Пока что все ее преступление заключается в том, что она устроила бардак в доме отца и посягнула на его винные запасы. Впрочем, зачем ломать голову над всякими проблемами — нужно жить здесь и сейчас. С остальным после разберемся.
Не так далеко от них, на северо-запад от Рипона, что славится старинным кафедральным собором, в особняке XVIII века у венецианского окна стоял Джордж Фанторп по прозвищу Фермер и раздумывал над тем, что он только что узнал.
В стекле отражалось красное грубое лицо, жирные покатые плечи и густые курчавые волосы, уже подернутые сединой. Вид за стеклом был гораздо симпатичнее, недаром Фермер гордился своим садом ничуть не меньше, чем особняком: идеально ровная лужайка, чуть поодаль — качели, горка и карусель для детей, фигурно подстриженные деревья, дорожки, посыпанные гравием, фонтаны, цветочные клумбы и ровные грядки овощей. Здесь Зеновия любила изображать огородницу; сегодня она отправилась за покупками в Йорк.
Вдоль стены, увитой виноградом, росли деревья, однако умелый садовник позаботился, чтобы они не заслоняли Уэнслидейлские холмы, за которыми гордо высилась Мэсем. Было прохладно, бурые холмы уныло сгорбились друг за другом, точно выстроились в цепочку по росту, и самые высокие терялись за горизонтом. Фанторп мог смотреть на них часами. Со второго этажа, из спальни, вид был еще лучше, там стены совсем не мешали взгляду. Но без стен, к сожалению, не обойтись. Да еще и усыпанных сверху битым стеклом — у Фермера немало врагов.
Серый сумрачный день вполне соответствовал его настроению. На дальних окраинах его могучей империи происходили вещи, которые ему совершенно не нравились, то есть абсолютно. Он удачно провернул одно очень непростое дельце и намеревался хотя бы денек насладиться чувством глубокого удовлетворения, но обрывочные новости, принесенные Дарреном, мягко говоря, вывели его из равновесия.
— Ты уверен, что она подружка Джаффа? — спросил он, чуть повернув голову к собеседнику.
— Уверен.
Даррен неподвижно стоял сзади, скрестив руки. Фанторп знал, что он не станет зазря бить тревогу, не в его характере преувеличивать опасность и дергаться по пустякам. Даррен был невозмутим и холоден даже в самых опасных ситуациях. Особенно — в опасных ситуациях. И он тоже понимал, насколько серьезна поступившая информация.
— Они нашли ствол в ее доме? — спросил Фанторп.
— В доме ее родителей. Это было в новостях.
— Только ствол? Я имею в виду, они не упоминали?..
— Только ствол. Копы стреляли в ее папашу из тазера. Он умер.
Фанторп отвернулся от окна и подошел к Даррену поближе:
— Погано. Ты же понимаешь, это нам сейчас нужно меньше всего. Меньше всего на свете. Как раз сейчас, когда с русскими вроде все заладилось. И с литовским транзитом наконец договорились. И по албанской сделке срослось… Что этот тупоголовый ублюдок думал своей никчемной башкой, когда отдал пушку какой-то гребаной девке? И где он? Он должен был привезти сюда товар еще вчера вечером. Вчера, мать его, вечером.