Типичный.
Ублюдок.
Войти в образ будет непросто, но я обязана.
Достаю пудреницу и всматриваюсь в свое отражение.
Проклятье, я блистаю ярче, чем Крайслер-билдинг1.
Я слегка припудриваюсь и обновляю блеск на губах, гадая, покажется ли ему, что я изменилась после всех этих лет. В колледже мои каштановые волосы доходили до середины спины, сейчас же они чуть ниже ключицы, уложены в стильный беспорядок с неровными краями. Мое лицо стало более вытянутым, но в остальном, мне кажется, я не изменилась. Неплохие губы. Приятные черты лица. Глаза не карие и не зеленые, а какое-то странное сочетание двух цветов. Скорее они цвета оливок, чем орешника.
Я закрываю пудреницу и кидаю ее обратно в сумку, взбешенная тем, что, несмотря на все, продолжаю хотеть выглядеть для него хорошо. Я что, так ничему и не научилась?
Закрываю глаза и думаю о том, как он делал мне больно. Его глупые причины. Бредовые отговорки.
Горечь затопляет меня, и я вздыхаю с облегчением. Это барьер, в котором я нуждаюсь. Он позволяет моей злости всплыть на поверхность. Я обволакиваюсь им, словно железом и нахожу утешение в бурлящей агрессии.
Я справлюсь.
Открываю дверь и захожу внутрь. Я не успеваю еще даже заметить его, когда уже чувствую на себе его взгляд. Я сопротивляюсь желанию посмотреть в его сторону, потому что именно этого я и хочу, а если Итан Холт меня чему-то и научил, так это тому, что нужно подавлять свои естественные инстинкты. Между нами все пошло наперекосяк, потому что я шла на поводу своих чувств. Интуиция подсказывала мне, что у меня с ним что-то получится, когда в действительности он ничего и не предлагал.
Я направляюсь к пульту режиссера, рядом с которым наш режиссер, Марко Фиори, ведет обсуждение с нашими продюсерами, Авой и Сол Вайнштейн. Сбоку от них стоит девушка со знакомым лицом, наш ассистент режиссера и сестра Итана, Элисса.
Между Итаном и Элиссой заключено комплексное соглашение. Он прописал в своем контракте, что она обязуется работать над каждым его шоу, что сбивает меня с толку, учитывая, что они грызутся как кошка с собакой.
Я бы сказала, Элисса служит для него источником чувства защищенности, но с чего бы ему это? Он же не нуждается ни в ком и ни в чем, так ведь? Он неприкасаем. Он чертов тефлон.
Обсуждая сценическое оборудование, Элисса указывает на масштабную модель декораций, которую мы будем использовать.
Продюсеры слушают и кивают.
У меня нет проблем с Элиссой. Она потрясающий ассистент режиссера, и прежде мы уже работали вместе. На самом деле, миллион лет назад мы были хорошими друзьями. Во времена, когда я думала, что ее брат рожден от человеческой матери, а не явился на свет прямиком из задницы сатаны.
Они поднимают на меня взгляд, когда я подхожу к ним.
— Знаю, знаю, — говорю я, кидая свою сумку на стул. — Прошу прощения.
— Все в порядке, cara, (прим. с ит. милая, дорогая) — говорит Марко. — Мы еще обсуждаем производственные детали. Отдышись, выпей кофе. Мы скоро начнем.
— Отлично. — Я лезу в сумку за своими припасами для репетиций.
— Привет, — говорит Элисса, и тепло улыбается.
— Привет, Лисса.
На мгновение моя ярость отступает под нахлынувшим потоком ностальгии, и я осознаю, как сильно по ней соскучилась. Она так отличается от своего брата. У нее низкий рост, тогда как он высокий. Она круглолицая, а его лицо угловатое. У них даже цвет волос разный. Она блондинка, а его волосы темные и взлохмаченные. Но тем не менее, при виде нее в памяти всплывают все причины, почему мы не разговаривали столько лет. Она всегда будет ассоциироваться с ним. Слишком много плохих воспоминаний.
Только я достаю бутылку воды, как моя сумка соскальзывает со стула и с грохотом приземляется на пол. Все останавливаются, чтобы посмотреть. Я скрежещу зубами, когда до меня доносится низкий смешок.
Пошел ты, Итан. Даже не удостою тебя взглядом.
Поднимаю сумку и швыряю ее обратно на стул.
Хихиканье доносится снова, и я клянусь Всемогущему Богу Непреднамеренных Убийств, что расправлюсь с ним голыми руками.
Пусть он и находится на другом конце зала, он мог бы с таким же успехом находиться и рядом со мной, учитывая то, как его голос вибрацией проходит сквозь мои кости.
Мне нужно закурить.
Я бросаю взгляд на Марко, который блистает в великолепии своего галстука, и волнительно описывает пьесу. Это все его вина. Именно он захотел, чтобы мы с Холтом работали в этом проекте. Я убедила себя, что это будет огромным шагом для моей карьеры, но в действительности, это шоу будет последним на моем счету, потому что, если хихикающий идиот в углу не заткнется, я в любую секунду могу устроить тут кровавую бойню и загреметь на пожизненный срок.