- Я привык держать руки по швам! - не раз повторял Паулюс. - Мои погоны майора определяют мое положение в рейхсвере, но никак не могут определять мои политические взгляды...
Кажется, его недаром прозвали "кунктатором" (замедлителем). Паулюс любил все обдумать и взвесить, за раскаленное железо он голыми руками не хватался. В служебной характеристике его было начертано: "Прекрасно воспитанный, иногда излишне скромен... почтителен, очень методичен. Отличается выдающимися способностями как тактик, хотя склонен тратить чрезвычайно много времени на обдумывание обстановки... детально исследует каждую ситуацию".
- Пожалуй, - сказал Гудериан, - этот человек мне подойдет.
Гудериана называли в рейхсвере, а потом и в гитлеровском вермахте "быстроходным Гейнцом".
* * *
Танки... Когда лорд Китченер, отъявленный консерватор, увидел первый танк, ползущий по земле, он сказал:
- Этой дурацкой тарахтелкой хорошо бы пугать беременных кошек, но разве ею можно выиграть войну?
Время опровергло скептицизм. Когда Паулюс начал в Цоссене "пахать" землю на тракторах, далеко за океаном молодой, еще никому не известный майор Дуайт Эйзенхауэр уже призывал в американских газетах: "Нужно забыть о неуклюжих неповоротливых машинах. Их место должны занять скоростные, надежные танки, обладающие колоссальной разрушительной силой".
Гитлеру недолго оставалось до прихода к власти, немецкий генштаб, работавший еще скрытно, почти подпольно, однажды встревожился, а все думающие военные, в том числе и Паулюс, были крайне озабочены сообщением из Москвы.
- Неужели русские нас перегнали? - говорил Гудериан. - У них в армии появились механизированные корпуса. Правда, - успокоил он себя, - я не вижу у них хороших машин, их конструкторы еще не нашли верных решений для своих "роликов", чтобы маршевая скорость отвечала силе оружия...
В рейхсвере и вермахте танки было принято именовать "роликами". Гудериан в чине полковника был тогда начальником главного штаба всех мотомеханизированных частей.
- Вы уже покатались на тракторах, - сказал он Паулюсу, - а сейчас приходит время готовить боевые машины. Чтобы французы или англичане не слишком нервничали, будем считать, что в Вюнсдорфе существует только автотранспортная часть...
Паулюс тогда же получил чин подполковника.
Гитлер явно спешил к власти, а престарелый маршал Гинденбург не торопился умирать, чтобы освободить ему вершину политического Парнаса. Как и большинство военных, Паулюс не испытывал никакой гармонии с идеями национал-социализма, и он даже не удивился, когда генерал Герд фон Рунштедт высмеял бредовые мысли Гитлера о расовом превосходстве немцев:
- Боже мой, какая бессмыслица! И разве можно говорить о "чистоте расы", если население Германии - сброд? В наших дедушках и прабабушках мы отыщем слияние славянской, романской и динарской кровей. Стоит ли говорить о чистоте крови, если в древности даже Берлин был славянской деревушкой на берегах Шпрее, в которой славяне ловили раков и осетров.
Фельдмаршал Теодор-Федор фон Бок, поздравляя Паулюса с назначением на танкодромы в Вюнсдорфе-Бергене, о политической "возне" там, наверху, высказался более откровенно:
- От размягчения костей немецкий народ переключился на размягчение мозгов... В любом случае, - договорил фон Бок, - от этого парня с челкой на лбу всегда надо прятать спички подальше, чтобы он не устроил хорошего пожара...
Гитлер победил, и в окна домов ворвалась новая песня:
Нет цели светлей и желаннее.
Мы вдребезги мир разобьем!
Сегодня мы взяли Германию,
А завтра всю землю возьмем...
Из источников достоверно известно: Паулюс воспринял появление Гитлера с брезгливостью чистоплотного человека; ему, как и многим немцам, претили нравы нацистской верхушки, возмущали их крикливые выходки. Но мундир требовал повиновения:
- Я только солдат. Мои руки - по швам! Мы во времена Секта даже не задумывались над политикой. Во что превратится армия, если в казармах устроят публичные митинги?..
Его отчасти обескуражило, что многие офицеры, которых он знал и достаточно уважал, вдруг оказались в окружении Гитлера. Паулюс всегда сторонился любой "партийности".
- Вокруг любой идеи, - говорил он, - будь она плохой или хорошей, всегда крутится толпа бездельников, словно вокруг бочки свежего пива. Потом к идее примазываются всякие жулики и политические аферисты, заинтересованные уже не в идеалах партии, а лишь в том, чтобы нажраться как можно больше при жизни и оставить детям кое-что в банках Швейцарии. И пусть наши социологи не завираются: еще никому не удалось создать рай на земле, зато в аду каждый человек побывал...
В офицерском казино Вюнсдорфа, конечно, были одни разговоры, а в семье Паулюса совсем иные. Катаржина Розетти-Солеску, его теща, была переполнена гневом аристократки.
- Это грязный плебей с замашками балаганного зазывалы, - говорила она о фюрере, а жена Паулюса не возражала матери, она еще более едко судила о Гитлере и его компании.
Паулюс, оставаясь почти равнодушным, отвечал теще, что Гитлер не с потолка свалился, а пришел к власти демократическим путем - через всенародное избрание.
- Ах, эта демократия! - восклицала теща. - Все преступления прикрывает она заботою о народе. Вы только посмотрите, что сталось с Россией, когда убили царя... Нет, я была и остаюсь убежденной монархисткой.
- Я... тоже, - добавила Елена-Констанция. - Впрочем, история любой страны знала диктаторов: во Франции - кровавый Робеспьер, в Италии - дуче Муссолини, в России - азиат Сталин, а у нас, а у нас... Гитлер!
Но вскоре Паулюсу стало импонировать внимание фюрера к созданию мощного вермахта, к развитию боевой техники. Гитлер не поленился лично посетить Вюнсдорф, и во время обкатки новых танков системы Т-1 Паулюс убедился, что фюрер ценит силу моторов, они очень мило и даже душевно побеседовали о фильтрах, всасывающих воздух в утробу раскаленного чудовища. Паулюс остался доволен визитом Гитлера и потом, встретившись с генералом Вальтером Рейхенау, сказал ему:
- Наш ефрейтор разбирается даже в танковых фильтрах. Вот чего я никак от него не ожидал... Рейхенау, грубый весельчак, долго смеялся?
- Нам следует держаться этого удачливого парня! Если бы Гитлер играл в картишки, он бы каждый вечер таскал домой по чемодану денег. На чьей стороне воевать, за чертей или за ангелов, этот вопрос оставим для умозаключений папы римского.
Под окнами рейхсканцелярии не расходились берлинские обыватели, ждавшие явления фюрера на балконе как чуда, и кричали ему "Хайль Гитлер!". Правда, в толпе находились и отчаянные смельчаки, под шумок возвещавшие "Хальб-литер!" (что означало хвалу пол-литру шнапса). Но это были герои-одиночки. Берлинскую толпу уже пронизывали агенты гестапо, как жирную землю пронизывают алчные черви...
Скоро жене Паулюса надоели его постоянные поездки по танкодромам и мотошколам в Вюнсдорф-Бергене и Дебериц-Эльсгрундез
- Не пора ли, Фриди, осесть где-нибудь при штабе?
Паулюс понимал ее сетования, он и сам хотел бы уйти в кабинетную жизнь, в приятный шорох разворачиваемых по ночам карт и графиков, за которыми стояло призывное выражение Гудериана: "Танки - вперед!" На Гудериана же он и сослался:
- Коко, все зависит от быстроходного Гейнца...
Судьба Паулюса разрешилась 1 июня 1935 года, когда, срочно вызванный в Берлин, он предстал перед Гудерианом. Тот был обложен стопками книг, и среди них Паулюс успел заметить только военные труды Фуллера и Лиделл-Гарта.
- Кажется, - сказал Гудериан, - Тухачевский в Москве начал понимать то, о чем я твержу много лет нашим болванам. В будущей войне главным фактором станет движение, помноженное на мощь огня... Поздравляю! - вдруг сказал Гудериан.
- С чем? - удивился Паулюс.
- Отныне вы - полковник генерального штаба и... Я отъезжаю в Вюрцбург, чтобы принимать новую панцер-дивизию, а вы остаетесь на моем месте.
- Кем?
- Начальником главного штаба всех мотомеханизированных войск, которые и станут для вермахта главной бронетанковой силой... Надеюсь, вас устроит мой кабинет?