Каждое утро к общежитию подъезжала служебная машина Куприянова и отвозила Тамару на перевязку в ожоговое отделение областной больницы. К слову, ей здорово досталось и от родственников, и от примчавшейся на следующий день мамы за то, что не сообщила о случившемся сразу. Но осложнений, слава Богу, не было, хотя раны на ноге представляли собой весьма печальное зрелище.
Естественно, ни нормально передвигаться, ни спать спокойно Тамара не могла, но посещать практические занятия приходилось: выданная в медпункте справка не влияла ни на сроки сдачи расчетно-графических работ, ни на грядущие зачеты. Времени на сборы и на дорогу до института уходило ровно втрое больше, чем обычно: сначала, стиснув зубы, нужно было натянуть на повязку колготы, затем дождаться свободного лифта, плюс ко всему — лабиринты этажей и коридоров по пути к нужной аудитории. Так что на обратном пути она думала лишь о том, как побыстрее добраться до кровати.
Но зато теперь к ней каждый вечер заходил Алексей. Иногда ненадолго, буквально на пять минут, поинтересоваться, как здоровье. Выслушав немудреный ответ: «Спасибо, хорошо», он желал спокойной ночи и тут же исчезал за дверью. Но иногда его визиты, странным образом совпадавшие с долгим отсутствием соседки, затягивались допоздна и вечер превращался в бесконечную череду вопросов и ответов.
Выяснилось, что у них немало общего. Например, оба они оказались в этом институте совершенно случайно: Алексея привез сюда бывший тренер, старый друг которого заведовал кафедрой физвоспитания, а Тамару — мама. Оба они любили математику, оба выросли в частных домах и с удовольствием вспоминали счастливые времена детства, когда можно было гулять босиком по утренней росе, до вечера играть с друзьями на улице или пропадать на речке. Различий тоже хватало: он увлекался спортом, она его терпеть не могла; она любила литературу и читала все подряд, он очень мало читал в детстве, но в институте, предпочитая исторические книги, пытался наверстать упущенное.
Много интересного узнала Тамара и об Артеме: тот, оказывается, частенько пропадал в машинном зале на кафедре вычислительной техники и даже дипломную тему выбрал с учетом обязательного присутствия АСУ. О том, что, помимо спорта, он с раннего детства увлекался всякого рода техникой — от ремонта мопедов до радиоприемников, что в институт поступал на робототехнический, но не добрал баллов, она слышала и раньше, от Инночки. И все же то, что его интересовало программирование и АСУ, на ее взгляд, было немного странно: Артем всегда казался ей слегка поверхностным.
Частенько во время их разговоров в комнату стучался кто-нибудь из приятелей, но дальше события развивались по одному из двух сценариев с одним и тем же финалом: либо этот кто-то, приоткрыв дверь и завидев Алексея, бормотал что-то невнятное и тут же испарялся, либо жал ему руку и, забыв о цели визита, обещал заглянуть попозже. Когда история повторилась в надцатый раз — Мишка Трушкин, пятясь спиной к двери, споткнулся и едва не упал, — Тамара расхохоталась:
— Не пойму, почитают они все тебя или боятся? Да если бы не ты, вся эта компания давно сидела бы в моей комнате!
— Мне уйти? — шутливо уточнил Алексей.
— И не думай! В лучах твоей славы я чувствую себя важной персоной! Есть чем гордиться: любимец доброй половины института тратит свое драгоценное время на ошпаренную кипятком «дикую кошку»!
Леша опустил взгляд и тихо рассмеялся.
— Просто характер у «ошпаренной кошки» оказался много мягче: не бросается без повода на окружающих и прячет коготки под бархатными подушечками. А вот глаза у нее остались прежние — зеленые, и голос не изменился. Приятный голос, — добавил он.
— Это пока кошке на хвост не наступили, — смутилась Тамара.
— Значит, придется быть настороже. Могу я, на всякий случай, взглянуть на длину когтей? — придвинулся он вместе со стулом ближе к кровати, на которой полусидела Тамара, и взял в руки ее ладонь.
— Не опасно, — успокоила она его, отметив про себя, как вовремя обработала ногти и покрыла перламутровым лаком. — Длинных ногтей у меня отродясь не было, все равно о струны поломаю.
Задержав взгляд на блестящих, аккуратно подпиленных ноготках, он осторожно провел по ним указательным пальцем, затем перевернул ладонь и принялся сравнивать свои линии с линиями на ее руке.
— Завтра концерт? — уточнил он, повторяя пальцем замысловатый узор на ее ладони.