— Мое, — пренебрежительно пожала та плечами. — Только я это больше не надену: можете забрать как реквизит. На нужды самодеятельных артисток.
— Да что вы говорите?! — воскликнула Лялька. — Вот спасибо, вот обрадовали!.. Только, понимаете, нам он как-то тоже ни к чему: размерчик не тот, фасончик устарел да и хранить негде — моль только разводить. А раз он никому не нужен… — Деланно осмотревшись по сторонам, Лялька подошла к стоявшей в углу урне. Выпрямив спину и следя за своим отражением в огромном зеркале, двумя пальцами она плавно подняла пакет, глянув на него, скривилась и разжала пальцы. С глухим шуршащим звуком черный пакет с костюмом тут же скрылся внутри широкой темной пасти.
— Какая жалость, — театрально вздохнула она, отряхнула руки и приблизилась вплотную к зеркалу.
Словно любуясь собой, она поправила волосы, коснулась мизинцем маленького острого носика, облизнула губы и, повернув голову к замершей с открытым ртом гардеробщице, спросила:
— Ну, чего смотрите? Сами слышали: это никому не нужно! Не оставлять же мусор на полу? Всем привет! — бросила она напоследок замершей компании и, плавно покачивая худенькими бедрами, медленно пошла вверх по лестнице.
Первой звонко расхохоталась Инночка. Вслед за ней, почти одновременно, рассмеялся Артем и заохала гардеробщица. Оторвав тупой взор от урны с пакетом, Алексей усмехнулся, махнул Кушнеровым рукой и, забыв про пальто Тишковской, поспешил к выходу. Пунцовая от негодования Лида бросилась в сторону длинного коридора.
Так уж получилось, что больше никогда в своей жизни Тамара не выступала на сцене…
2
— …Эту территорию в тысяча пятьсот шестьдесят третьем году приобрела Екатерина Медичи для того, чтобы разбить здесь сад в английском стиле, — откуда-то издалека услышала Тамара голос подруги. — Ау! Проснись!
— Я тебя очень внимательно слушаю, — тряхнула та головой и виновато улыбнулась. — Плохо спала. Лучше ответь, ты поздравила вчера Артема?
— Ты хочешь спросить, сегодня? — пошутила Инна, пребывавшая с утра в прекраснейшем настроении. — Не переживай, поздравила. Только давай об этом позже, сейчас я на работе: мы идем в Лувр или не идем?
— Конечно, идем, — успокоила ее Тамара. — Я же прекрасно понимаю, что если не доберусь до него сегодня, то безнадежно упаду в твоих глазах.
— Правильно, — удовлетворенно кивнула Инна. — Сад Тюильри был оформлен лишь в тысяча шестьсот шестьдесят третьем году, и простирается он почти на километр — от площади Согласия до площади Карусель. Видишь арку впереди? По явно заимствованным элементам ее можно назвать имитацией римской арки Септимия Севера, а построена она была в честь побед, одержанных Наполеоном Первым в тысяча восемьсот пятом году. Тогда наверху в центре установили четыре бронзовых коня, снятых с собора Сан-Марко в Венеции. Их вернули обратно в тысяча восемьсот пятнадцатом году, так что сейчас арку венчает бронзовая квадрига со статуей Мира… У меня к тебе один вопрос. Как ты собираешься смотреть Лувр — как положено или как китайцы с японцами?
Тамара непонимающе уставилась на подругу.
— А что, они смотрят как-то по-особенному? — приложила она указательные пальцы к уголкам глаз и растянула их в стороны.
Инна расхохоталась:
— Они бегают по Лувру и ищут трех женщин: Венеру Милосскую, Нику — богиню Победы, ну а третью… Ну-ка, сама догадайся! С трех раз.
— Джоконду! — гордо выпалила Тамара.
— Молодец! Можно сказать, для интеллигентного общества ты еще не совсем потеряна, — заключила она. — Конечно, Джоконду, Мону Лизу. Так вот, бегают они по залам и считают: раз, два… На счет «три» фотографируются в последний раз, ставят последнюю галочку и покидают Лувр. Шучу, конечно, но в этом есть доля истины.
— Ну, в таком случае, чтобы их превзойти, я постараюсь поставить десять.
— Что — десять?
— Десять галочек. Покажешь мне десять самых-пресамых шедевров.
— Та-а-а-к, — разочарованно протянула подруга. — Значит, я поторопилась…
— Записать меня в интеллигентки? Конечно, поторопилась! Я в последние годы (а каждый из них можно умножить на два, а то и на три — а это, почитай, полжизни) все больше по энергозачетам да погашению задолженностей специализируюсь. Венера Милосская там и рядом не стояла! Правда, благодаря одной подружке заглядываю иногда в мастерскую к художникам или на выставки. Как инъекция: несколько часов после этого смотришь на мир другими глазами и, помимо черно-белых цифр, различаешь разные цвета. Но это я тоже так, образно… Так что, дорогой мой гид, веди — даю слово: буду идти следом, пока не упаду.