— Когда тебя ждать? — поинтересовался Алексей и принялся растирать затекшие ладони.
— Ты голоден? — неожиданно несмело спросила она.
— Голоден, — признался он. — Пока два часа ждал тебя на вокзале, и замерз, и проголодался. Правда, пока тащил вот это, — кивнул он в сторону сумок, — согрелся и даже вспотел, а вот есть захотелось еще сильнее.
— Я курицу привезла, пирог с корицей, — чувствуя странную неловкость, принялась перечислять Тамара. — Еще кое-чего съедобного…
— Словом, ты приглашаешь меня поужинать? — помог ей Алексей. — С огромным удовольствием съем и пирог, и курицу, но сначала зайду к себе, приму душ и переоденусь. — И, сделав шаг навстречу, с улыбкой посмотрел ей в глаза. — Даже если бы ты меня не пригласила, я все равно пришел бы и съел все до последней крошки: вредность за вредность! Буду минут через двадцать, идет?
Тамара согласно кивнула. В ожидании Алексея она принялась возбужденно носиться по комнате: разобрала сумки, включила чайник, поставила на стол чашки с блюдцами и только стала нарезать пирог, как влетели Пашка с Ленкой.
— Ура! Томка приехала! Голодающие всех стран — объединяйтесь! — завопил Щедрин. — Леха не успеет. Мы его обогнали! — потянулся он к пирогу на тарелке.
— Подождем! — быстро хлопнула его по руке Тамара.
— У! — возмутился тот. — Жадина! Раньше ты была другая.
— Зато теперь буду такая! Привыкай! Сходи-ка лучше сахара раздобудь: твоя Елена Прекрасная его так и не купила.
— Ой, Томка, забыла! — виновато опустила глаза соседка.
— Мы мигом! — схватив одной рукой пустую сахарницу, другой Ленкину руку, Пашка тут же скрылся с ней за дверью.
В комнату они вернулись вместе с прихватившим бутылочку токайского вина Алексеем и снова ее покинули — на сей раз искать штопор.
Около полуночи, покончив и с курицей, и с пирогом, и со многим другим, что положили в сумки Тамарины родители и чего, по их мнению, должно было хватить дочери не на один день, компания дружно убрала остатки еды со стола и разделилась на пары. Оставив в комнате Ленку с Пашкой, Тамара с Алексеем спустились на этаж ниже и, не включая света, прямо за дверью комнаты стали целоваться.
— Слушай, а почему к тебе никого не подселили, как к Щедрину? — спросила она во время передышки и кивнула на вторую кровать. — Или здесь кто-то живет?
— Витька Шумов. Ты должна его знать, он староста нашей группы и староста потока. Его дочке недавно три года исполнилось, женился еще на подготовительном, сразу после армии. С тещей у него были напряженные отношения — отказывалась прописывать, а сейчас и рада его прописать, да Витька отказывается: есть куда удрать, когда с женой ссорится.
— И часто ссорится?
— Ну, пару раз в году живет дней по десять… Останься сегодня у меня, — неожиданно предложил он и, заметив, как Тамара вздрогнула и покраснела, одной рукой прижал ее к себе, а другой погладил по волосам. — Не бойся, отныне и навсегда все будет только с твоего согласия.
— Нет. Не могу, — отрицательно покачала она головой.
— Почему?
— Потому что… Не сегодня, — еще гуще покраснела она.
— Все в порядке? — сразу догадался Алексей и облегченно вздохнул. — Слава Богу! — коснулся он губами ее виска. — Но сегодня тебе все равно придется у меня остаться. Паша с Леной тебя не ждут, ты уж извини.
— Как? — отстранилась Тамара. — И я должна здесь спать? Но я не могу… Я не смогу уснуть в мужской комнате!
— Неправда, однажды ты уже здесь уснула. Когда делали Инночкины расчетки, помнишь? Но если на этот раз не уснешь, будешь рассказывать мне сказки, как Шахерезада.
— Я не люблю сказки.
— Почему?
— Не знаю… Я лучше стихи почитаю. А ты выдержишь слушать их до утра? — насмешливо поинтересовалась она.
— Попробую, — согласился Алексей и, показав рукой на постель, отбросил в сторону одеяло. — Только если рядом, на ушко: спортивные травмы — боюсь, не расслышу.
Тамара негромко рассмеялась и, подойдя к кровати, смущенно оглянулась.
— Отвернись, — попросила она, шумно вздохнула, быстро сбросила халат и юркнула под одеяло.