В голове у Тамары зашумело, начищенные дощечки паркета, наплывая друг на друга, закружились перед глазами, и ей вдруг стало казаться, что она находится одна в пустом кинозале и смотрит странный художественный фильм, где героиня похожа на нее, носит такое же имя и все другие персонажи хорошо знакомы…
— Крапивина, Крапивина, очнитесь, — сквозь гул в ушах донеслось до Тамары. — Ну что же вы, голубушка… Ну нельзя же так…
Кто-то сильно тряс ее за плечи, затем губами она почувствовала край стакана. Машинально сделав несколько глотков, Тамара открыла глаза и прямо над собой увидела испуганное лицо Петра Викторовича.
— Да не убивайтесь вы так, — помог он ей встать, снова усадил на стул и сам присел рядом. — Наплачутся они еще с этим Радченко! А вам нужно прийти в себя, передохнуть, — почти по-отечески погладил он ее по голове. — Напишите заявление у Вероники, я вас отпущу на недельку. Пока вернетесь — все и утрясется. Могу посодействовать с путевкой в профилакторий. Во всяком случае, все будет выглядеть так, будто вы его бросили…
Слова декана с большим трудом пробивались сквозь ватную стену, продолжавшую ограждать сознание Тамары.
— …Ничто не лечит лучше, чем время, — доносились обрывки фраз. — …Вокруг много хороших парней…
— А кто вам сказал, что он собирается жениться? — неожиданно прервала она его монолог.
— Ректор. Вчера во второй половине дня. И, насколько я понял, вечером они ждали жениха в гости.
«Так вот почему его нигде не было», — с горечью поняла Тамара.
— И когда свадьба?
— Не знаю, но, учитывая состояние невесты, нет смысла откладывать это мероприятие надолго.
— А если он на ней не женится?
Кравцов хмыкнул:
— Тогда ему придется расстаться с институтом. А если принять во внимание связи профессора Тишковского, в обозримом будущем вряд ли Радченко удастся защитить диплом здесь или в каком другом вузе.
Тамара снова уставилась в паркет.
— Хорошо, я напишу заявление и уеду на неделю, — тихо произнесла она. — Спасибо, Петр Викторович. Не волнуйтесь за меня и… и за… — не закончила она фразу, но декан понял, кого она имела в виду. — Я не собираюсь никому мешать.
Зазвонил телефон. Вздохнув, он встал с места и снял трубку.
— Да, Иннокентий Вельяминович, — открыв дверь в смежную комнату, услышала Тамара. — Да, с Крапивиной я уже поговорил.
— Вероника, дай, пожалуйста, лист бумаги, — механическим голосом попросила она успевшую вернуться на рабочее место секретаршу.
Молча протянув ей чистый лист, девушка положила рядом и ручку. Медленно выводя каждую букву, Тамара долго что-то писала, затем встала, протянула лист и пояснила:
— Я отдохну недельку.
— Так что случилось? — не удержалась от вопроса Вероника.
— Радченко женится.
— Правда?! — обрадовалась она. — Поздравляю!
Тамара вздрогнула, затем как-то съежилась и, сделав несколько шагов к двери, виновато произнесла:
— Ты ошиблась, у него другая невеста — Лида Тишковская.
— Как?! — раздалось ей вслед.
Тамара не помнила, как дошла до общежития. Открыв дверь в комнату, она присела на кровать, невидящим взором уставилась в окно…
«Придется идти на аборт, — отрешенно подумала она. — Но как найти хорошего врача и сделать так, чтобы никто не узнал? Тетя Нина отпадает — дядя Женя просто так этого не оставит, да и маме все станет известно. Может быть, довериться тете Ане?»
Почему в тот момент ей в голову пришла такая мысль, она не могла объяснить даже спустя годы. То ли это была подсказка, посланная с небес, то ли сыграли роль детские воспоминания, но бабушка и мамина сестра — вот две женщины, с которыми ей было легко, которые ее любили и не требовали ничего взамен. От них она никогда не слышала слова «должна», могла доверить им свои фантазии… С мамой так не получалось — Антонине Степановне всегда было некогда выслушивать детские бредни.
Стоило Тамаре найти ответ на один из главных вопросов, как она встала, вынула из шкафа дорожную сумку и стала быстро укладывать вещи… Припомнив, что проходящий поезд на Минск должен быть где-то через час, к концу сборов, уже в какой-то дикой спешке, она рванула верхний ящик стола, где хранился паспорт, с грохотом задвинула его обратно, захлопнула дверь и побежала к лифтам.
Как всегда, во время занятий из четырех лифтов в высотном общежитии работали только два. Прождав пару минут, растянувшихся в сознании на два часа, Тамара решила спуститься вниз по лестнице, но, сделав пару шагов, расслышала характерный звук приближающейся кабины и вернулась. Лифт распахнул двери, она не глядя сделала шаг и онемела: прямо на нее смотрели до боли родные глаза. Вот только их обладатель ничуть не походил на прежнего красавца: осунувшееся лицо, мертвенно-бледная кожа, темные круги… Впрочем, и глаза уже были не те, чего-то в них недоставало. Жизнерадостного блеска, что ли? В душе непроизвольно шевельнулась жалость.