— Да. Но раз вам это было известно, почему вы ничего не спрашивали во время дознания?
— Мне рассказал об этом обряде Макгоуэн. Всего несколько минут назад. И я вспомнил, что не видел у вас кольца. Нетрудно было предположить, что, вероятнее всего, вы одели его на палец Клакстону. А поскольку об обручении объявлено не было, то это произошло перед самым его исчезновением. Ведь это так?
И без того бледное лицо девушки стало еще бледнее.
— Да, мы любили друг друга. И не могли дождаться возвращения на Мелвилл. Пит сделал мне предложение, когда мы однажды в моей каюте просматривали кассету с «Пелеем и Мелисандой». И сразу после этого в каюту зашел отец. Он шумно негодовал. Заявил, что Пит не увидит меня до возвращения на землю Ремо. Настаивал, чтобы я забрала кольцо и хранила его у себя, пока мы не получим разрешение Старейшин.
Галерсу было весьма трудно представить сурового и невозмутимого Эверлейка в обличьи взволнованного и негодующего родителя.
— Но почему вы молчали на дознании, а сейчас так спокойно рассказываете мне об этом?
— На дознании меня об этом не спрашивали. Если бы спросили, я бы рассказала всю правду. Мы, ремоиты, никогда не лжем. Но отец решил, что все будет гораздо проще, если мы не будем упоминать о ссоре. У этого детектива Рэсполда, сказал он, могут возникнуть всякие необоснованные подозрения, и он может доставить нам немало неприятностей… С вами все по-другому. Вы задали прямой вопрос. Я могла бы отказаться от ответа. Но предпочла сказать правду.
Галерс отпустил ее руку.
— Почему?
Она отвернулась. Голос ее звучал глухо.
— Потому что я так одинока… Потому что мне хочется с кем-нибудь говорить. И, главным образом, потому что меня не покидает ощущение, что я вот-вот взорвусь. И если я не буду делать ничего, чтобы снять внутреннее напряжение — говорить, танцевать, петь, кричать, все, что угодно — то сойду с ума. И это самое ужасное. Каждый раз, когда мне хочется что-нибудь сделать, я не могу повиноваться побуждению, потому что нахожусь под постоянным контролем. Я не могу высвободиться. А очень, очень хочу!
Она положила руку на живот.
— Оно где-то здесь, это ощущение — желание взорваться и неспособность это сделать… Я боюсь… Я так боюсь…
Галерс внимательно смотрел на девушку. Она была вся напряжена и стала очень похожа на своего отца. Он положил руку на ее худенькое плечо, девушка слегка вздрогнула, но не отстранилась.
— Вы многое скрываете от меня, — сказал он ласково.
— Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы Клакстон бросился в спасательную лодку и сломя голову нырнул в земную атмосферу. И это что-то, скорее всего, произошло здесь. Что же именно? Я не верю, что на Пита так повлияла отсрочка вашего брака.
— Не знаю. И откуда мне знать? У меня начался приступ. Когда я очнулась, Питера в каюте уже не было. Отец отослал его за помощью, и после этого Клакстона уже никто не видел. — Но ведь вы, Дебби, знали, что Пит был сам не свой уже в течение довольно долгого промежутка времени. Знали и о том, что он должен был пройти на Луне глубокую психосоматическую проверку. В его поведении наблюдались подозрительные странности.
— Да, вы правы. Поэтому-то все думают, что он совершил самоубийство. Но почему ему захотелось лишить себя жизни, а мне нет? Ведь он страдал от того же, что и я. А в остальном был ничуть не хуже, чем другие. Пит должен был пройти проверку, потому что только-только перешел в нашу веру, а агенту «Саксвелла» на Мелвилле захотелось проверить, не является ли это следствием нарушения душевного равновесия. Считается невероятным, чтобы молодой человек в здравом уме, не выросший среди ремоитов, вдруг захотел присоединиться к совершенно чужим для него людям, чтобы обрести среди них новое счастье.
— Если взять в качестве примеров вас и вашего отца, — заметил Галерс, — то вряд ли можно заявлять, что ремоиты — счастливые люди. Правда, счастливчиков сейчас вообще нигде нет… Значит, Клакстон был среди тех, кто находился в воде во время празднества! Он был крещен вместе с другими?
Девушка кивнула.
В голове Марка все перемешалось. Постепенно перед ним начала вырисовываться картина произошедшего, но он не имел пока еще ни малейшего представления о том, что все это значит.
— Мы, кажется, через месяц совершим посадку на Мелвилле? И пробудем там неделю, верно?
— Да. Как раз в это время состоится Праздник Жертвоприношения. Присутствовать на нем стремятся все ремоиты, даже астронавты.
— Послушайте, Дебби. У вас может сложиться впечатление, будто я сую нос в ваши дела из праздного любопытства. Это не так. Во-первых, я врач, и стремлюсь вас вылечить. Во-вторых… я думаю, что вы догадываетесь…