Отпив шерри, Филипп Старлинг, на лице которого появилось выражение растерянности, сказал:
— Хотелось бы, мой мальчик, чтобы все это можно было сказать обо мне…
Найджел взял несколько соленых орешков и положил их себе в рот.
Настал черед Джона Стрейнджвейса. С вымученной улыбкой он произнес:
— Мне кажется, что все происходит, как во сне. Твоя характеристика приложима только к одному человеку — Фергусу О'Браену.
— Наконец-то! Тебе понадобилось много времени, чтобы это понять! — отозвался, жуя орехи, Найджел.
— Ты считаешь, что О'Браен совершил самоубийство? — спросил сэр Джон.
— Это факт.
— И в то же время был убит Эдвардом Кавендишем? А потом отравил Нот-Сломена?
Сэр Джон, услышав, что племянник отвечает на его вопросы утвердительно, предложил Старлингу пригласить психиатра…
— Признаюсь, что я сам с трудом переварил эту мысль, — сказал Найджел. — Могу объяснить, как я постепенно пришел к этому выводу. Поначалу я обратил внимание на поведение Кавендиша. Когда мы обнаружили труп О'Браена, он был почему-то сильно возбужден. И в то же время удивлен и растерян. Убийца не будет так выглядеть. Я обратил внимание на его поведение инспектора Блаунта, но тот не сумел решить эту загадку. Разговаривая с Джорджией, я понял, что полковник с самого начала интересовался ее братом. К тому же его поведение было несколько странным. Оказав помощь девушке в пустыне, он стал проявлять интерес к ее брату, расспрашивая о родственниках. Потом он попытался завязать знакомство с Кавендишем, хотя подобный человек не способен вызвать у кого-либо интерес.
В Ирландии я выяснил, что у Кавендиша не было причин ненавидеть О'Браена. Все было наоборот. Именно Кавендиш довел Юдит Файр до самоубийства, угрожая открыть глаза на ее поведение отцу. Узнав полковника, который, как все ирландцы, не забывал обиды, умел ждать, по-настоящему любил Юдит, был смел, суров, но наделен чувством юмора, я не сомневался в том, что он был способен ждать долгие годы, чтобы отомстить.
Когда все это стало мне понятно, я попробовал воссоздать все именно с этой точки зрения. Ему необходимо было вовлечь Кавендиша в такую ситуацию, когда он вынужден будет совершить убийство, устроить ему ловушку. Ему хотелось, чтобы он пережил такие же мучения, как и Юдит. Девушка оказалась в ловушке из-за Кавендиша. Теперь он хотел, чтобы в таком же положении оказался и ее мучитель. К тому же врачи предупредили О'Браена о том, что ему осталось жить не так уж много. Я долго раздумывал над тем, как удалось полковнику заманить Кавендиша в барак. Затем я вспомнил о записке Люси, назначившей ему свидание. Там не упоминалось имя. О'Браен решил использовать записку. Ведь Люси была когда-то любовницей Кавендиша.
В бараке Кавендиш видит полковника. О'Браен направляет на него револьвер. Кавендиш пытается отвести его руку. Полковник делает все, чтобы на револьвере остались отпечатки пальцев Эдварда, а потом нажимает его пальцами курок. Его месть осуществилась. Конечно, он рисковал. Кавендиш мог попытаться удрать, но полковник был хорошим психологом. Он учел характер Кавендиша. Он знал, что если его месть осуществится, то у Кавендиша не хватит смелости во всем сознаться. К тому же он подготовил соответствующие мотивы. Во-первых, он отбил у него Люси, во-вторых, завещал его сестре значительную часть своего состояния. Ему не хотелось, чтобы дело об Юдит Файр снова всплыло на поверхность.
Именно так я реконструировал этот эпизод. Все факты не противоречат выстроенной мною теории. Конечно, О'Браен не мог предположить, что в это время выпадет снег. Это, однако, не мешало его планам, но Кавендиш нашел выход из положения. Он сделал все, чтобы представить этот случай, как самоубийство. Началась дуэль между живым и мертвым.
Полковник составил свой план, — продолжил Найджел. — Но вмешался Нот-Сломен. Очевидно, мы так и не узнаем, что именно он видел, но Кавендиша это испугало. Он начал чувствовать себя убийцей. Он, конечно же, не мог понять, почему О'Браен подстроил ему такую штуку. Он не имел понятия о том, что это Джек Ламберт.
— Послушай, Найджел! — не выдержал сэр Джон. — Ведь полковник должен был подозревать, что Кавендиш попытается представить это дело как самоубийство.
— Полковник это учел. Не случайно он показал нам анонимные письма, чтобы исключить версию о самоубийстве. Правда, он допустил ошибку, проявив в них черный юмор. К тому же в первый день, когда я к нему приехал, он сказал, что сам написал бы именно такое письмо, если бы собирался кого-нибудь убить. Он не желал подделаться под стиль Кавендиша.