Сейчас, как и в том путешествии, проделанном с помощью Телескопа, покровы, окутывавшие сердце Туманности, как вуаль, исчезали один за одним, и Рис начал различать оболочку диффузной материи вокруг самого Ядра. Сквозь разрывы оболочки виднелись розовые всполохи. Постепенно Рис осознал, что смотрит в лицо собственной смерти. Жесткая радиация черной дыры? Или сначала его разорвут приливные силы? Или, когда разрушатся органы кита, он задохнется в бедной кислородом атмосфере?
Но несмотря ни на что, чувство какой-то непонятной уверенности не исчезало, и теперь в голове у Риса звучала тихая, успокаивающая мелодия. Он расслабился и устроился поудобнее. Если ему действительно суждено было умереть — что ж, по крайней мере путешествие было интересным.
А потом, еще не факт, что смерть — конец. Рис вспомнил наивные верования людей с Пояса. Что, если каким-либо образом душа переживает тело? Если его путешествие должно продолжиться по-иному? Рис был поражен видением потока бестелесных душ, устремляющихся в пространство, медленное движение плавников…
Плавников? Какого дьявола?..
Рис встряхнулся, пытаясь избавиться от наплыва непонятных образов и звуков. К черту все это, он достаточно хорошо себя знал, он встретит смерть не с элегической улыбкой на устах и мыслями о загробной жизни. Он будет бороться до последнего…
Но если эти мысли не его, то чьи же?
Вздрогнув, Рис обернулся и взглянул на китовый мозг. Могло ли животное быть телепатом? Что, если странные образы навеяны этой огромной массой, находившейся в нескольких ярдах от юноши?
Рис вспомнил, что Костяшники приманивают китов пением. А что, если этот заунывный мотив привлекает китов, сбивает их с толку? Он вдруг с удивлением осознал, что навязчивая мелодия, звучащая у него в голове, обладает той же структурой, тем же однообразным ритмом, что и пение Костяшников. Она должна была прийти к нему на ум извне, хотя Рис и не мог понять, как именно: через уши или с помощью телепатии. Так что, наверное, Костяшники случайно отыскали способ заставить китов поверить в то, что они плывут не навстречу мучительной смерти от рук маленьких злобных человечков, а навстречу…
Навстречу чему? Куда мечтают попасть эти киты, и почему они так счастливы, направляясь туда?
Существовал только один способ выяснить это. При мысли о том, чтобы еще раз подвергнуть свой мозг таинственному вторжению воли кита. Рис испугался, но, покрепче обхватив сухожилие, закрыл глаза и попытался снова вызвать необычные образы.
И вновь он увидел несущихся по воздуху китов. Рис попытался разглядеть детали, словно перед ним лежала фотография. Были ли эти создания действительно китами? Несомненно. Но каким-то образом их тела разительно изменились, так что теперь они походили на ракеты в форме карандаша, обеспечивающей минимальное аэродинамическое сопротивление на пути… куда?
Рис напрягся, прикрыв глаза тыльной стороной ладони, но ответ не приходил. Что ж, где бы ни было это место, «его» кит ощущал только радость от перспективы попасть туда.
Но, если он не может определить пункт назначения, то как насчет отправного пункта? Рис наклонился. Картина в его мозгу панорамировала вниз, словно он вел по небу Телескоп.
И тут Рис увидел исходную точку путешествия китов. Это было Ядро!
Рис поднял воспаленные веки. Так, значит, эти создания вовсе не стремятся к смерти. Каким-то образом они собираются использовать Ядро для того, чтобы набрать немыслимую скорость и вылететь из…
…из самой Туманности! — внезапно осенило его.
Киты знали, что Туманность гибнет. Поэтому они мигрировали, покидали умирающую Туманность и искали себе новый дом. Вероятно, они уже проделывали это десятки, сотни раз. Наверное, они сотни тысяч смен путешествуют из туманности в туманность.
А то, на что способны киты, несомненно, может сделать и человек. Риса захлестнула волна надежды, лицо его разгорелось.
Ядро было уже совсем близко. Сквозь оболочку дезинтегрированной материи проникали лучи адского света. Ученый увидел, что летящие впереди киты начинают выпускать из себя воздух. Их тела сморщивались, как медленно сдуваемые надувные шары.
Кит замедлил вращение. Скоро он войдет в область мощного гравитационного поля… И Рис, вне всякого сомнения, погибнет. Мыльный пузырь надежды лопнул. Юноше оставалось жить, возможно, несколько минут, а ведь он единственный знал тайну — как спасти человечество.
У Риса вырвался вопль отчаяния, и он вцепился в сухожилие.
Кит вздрогнул.
Рис недоверчиво посмотрел на руки. До сих пор кит уделял ему не больше внимания, чем он сам — какому-нибудь микробу. Но если раньше его физические действия не беспокоили кита, то, может быть, поток его отчаяния воздействовал на огромный, медленно реагирующий мозг?
И может быть, спасение все-таки возможно?
Рис открыл глаза и вызвал в памяти знакомые лица. Холлербах, Джаен, Шин, Паллис. Всю свою муку при мысли об их неминуемой смерти, все стремление вернуться и спасти свой народ он постарался свести мысленно в один узкий, направленный луч боли. Рис даже физически вцепился в кита, как будто пытался грубой силой повернуть гигантское создание в обратную сторону.
На Риса вдруг накатила чудовищная волна тоски, мольба о том, чтобы человеческий микроб покинул кита и этим предоставил бы ему возможность последовать за стадом к спасению. Юноша чувствовал, что тонет в этой скорби, но сосредоточился на одном образе — удивлении, написанном на лице молодого Третьего, Нида, наблюдающего на экране Телескопа за красотами края Туманности. Кит снова вздрогнул, на этот раз гораздо сильнее.
11
Налет летательных аппаратов с рудника длился только полчаса, но воздух вокруг Платформы был наполнен криками раненых.
Паллис метался между ветвями своего дерева, лихорадочно обслуживая огненные чаши. Посмотрев вниз сквозь листву, он увидел, что дымное покрывало было ровным и густым. Дерево поднималось и, несмотря на весь трагизм ситуации, пилот почувствовал профессиональную гордость.
Паллис поднял голову. Десяток деревьев его флотилии расположился широкой дугой, повторяющей очертания Края Плота, но ста футами ниже. Деревья находились прямо под Платформой, и поднимались так согласованно, будто были соединены каркасом. Через несколько минут они должны были подняться над плоскостью Плота.
Паллис видел пилотов, которые с недобрыми усмешками на изможденных лицах поддерживали огни.
— Мы не можем подниматься быстрее?
К Паллису подошел не на шутку встревоженный Нид.
— Занимайся своим делом, парень.
— Но неужели вы не слышите?
Юноша со слезами на глазах взмахнул рукой в сторону приглушенного шума битвы, доносящегося с Платформы.
— Конечно, слышу, — Паллис постарался сдержать раздражение. — Но если мы нарушим строй, нас всех перебьют. С другой стороны, если мы его сохраним и будем действовать по плану, у нас есть шанс расколошматить этих ребят. Пойми это, Нид, ты же был Ученым, не так ли?
Нид вытер глаза.
— Только Третьего класса.
— Неважно, тебя учили думать головой. Так что давай, парень, работы много, и я рассчитываю на тебя. Мне кажется, что вон те чаши возле ствола необходимо подзаправить…
Нид вернулся к работе, и Паллис несколько минут наблюдал за ним. Юноша был худ, с острыми локтями и ключицами, его комбинезон давно превратился в лохмотья. Когда они встретились взглядами, Паллис заметил у юноши черные круги под глазами.
Ниду было около семнадцати тысяч смен от роду.
«Кость его знает, — мрачно подумал Паллис, — что мы делаем с нашей молодежью?»
Если бы он сам смог поверить своим чертовски бодрым заявлениям, то чувствовал бы себя лучше.
Флотилия вышла из тени Плота, и в свете звезд заблестела золотисто-бурая листва. Паллис чувствовал, как по ветвям заструился сок, вращение дерева ускорилось, и оно, как нетерпеливая летяга, рванулось к далекой звезде.
Край был уже в нескольких футах, и Паллис почувствовал, что в горле у него стоит вопль, дикий и яростный. Он поднял сжатую в кулак руку, и другие пилоты сделали то же самое, молчаливо приветствуя друг друга.