Когда они выехали из-под полога летающих деревьев и въехали в тень Платформы, Рис все еще пребывал в приподнятом настроении. От Края выдавался внутрь металлический выступ, черным прямоугольником вырисовывавшийся на малиновом фоне неба. Его подпорки напоминали иссохшие конечности. Автобус остановился возле ряда широких лестниц. Рис, Джаен и все остальные слезли с автобуса и поднялись на Платформу.
Вечеринка Тысячной Смены была в самом разгаре, присутствовало около ста выпускников различных Классов Плота. Установленный на козлах бар не пустовал. Музыканты играли ритмичную мелодию, и возле низкой сцены для оркестра даже пытались танцевать несколько пар. Рис в сопровождении Джаен отправился на экскурсию вдоль стен Платформы.
Идея Платформы была очень изящна: прикрепленная к Краю плита площадью сто квадратных футов под углом, соответствовавшим локальной горизонтали, окруженная стеклянными стенами и таким образом открывающая для осмотра окрестности Туманности. С внутренней стороны Платформы глазам Риса, подобно некой гигантской игрушке, предстал сам Плот. Как в Театре, от ощущения того, что находишься на безопасной ровной поверхности, нависшей над гигантским склоном, кружилась голова.
Наружный край Платформы выдавался над Краем Плота. Эта часть пола была стеклянной. Рис стоял над глубинами Туманности, и ему казалось, что он висит в воздухе. Со всех сторон сверкала россыпь сотен звезд, освещающих все вокруг подобно гигантским шарообразным лампам. В самом центре, при приближении к невидимому Ядру, звезды скучивались, и казалось, что смотришь в гигантский колодец со стенами из звезд.
— Поздравляю тебя. Рис.
Рис повернулся. Рядом с ним стоял Холлербах, худой, серьезный и абсолютно несоответствующий окружению.
— Благодарю вас, сэр.
Старый Ученый с заговорщицким видом наклонился к Рису.
— Я, разумеется, с самого начала не сомневался, что у тебя все будет хорошо.
— По правде говоря, иногда я в этом сомневался.
— Тысяча Смен, подумать только, — Холлербах поскреб щеку. — Ну что ж, не сомневаюсь, что ты на этом не остановишься… А пока вот тебе тема для размышлений, мой мальчик. Древние, первая Команда, не измеряли время только сменами. Мы знаем об этом из их записей. Конечно, они использовали смены, но у них были и другие единицы: «день», который длился около трех смен, и «год», равный примерно тысяче смен. Сколько тебе смен?
— Я думаю, около семнадцати тысяч, сэр.
— Значит тебе около семнадцати «лет», а? А теперь вот что — как ты думаешь, откуда взялись эти единицы «день» и «год»?
Но прежде чем Рис смог ответить, Холлербах выпрямился и отошел, обращаясь уже к другому собеседнику.
— Баэрт! Все-таки они позволили тебе зайти настолько далеко, несмотря на мои попытки воспротивиться…
Вдоль стен были расставлены вазы со сладостями. Джаен надкусила пышное взбитое пирожное и рассеянно потянула Риса за руку.
— Пойдем. Может быть, хватит на сегодня видов и науки?
Рис осоловело посмотрел на нее. Псевдовино в сочетании со звездами несколько оглушило его.
— Думаешь? Знаешь, Джаен, мы часто толкуем о непереносимости нашего мира, но иногда он кажется мне очень красивым, — улыбнулся он, — и ты тоже неплохо выглядишь.
Джаен мягко ткнула его кулаком в живот.
— А ты нет. Теперь пойдем потанцуем.
— Что? — Эйфория моментально испарилась, поверх ее плеча Рис взглянул на танцующие пары. — Послушай, Джаен, я не танцевал никогда в жизни.
Она щелкнула языком.
— Не будь таким трусом, ты, рудничная, крыса. Эти люди такие же выпускники, как и мы, и могу тебе точно сказать: им нет до нас никакого дела.
— Послушай… — начал Рис, но было поздно. Решительно сжав его руку, Джаен вывела партнера на середину Платформы.
Рис все еще не мог забыть несчастных танцоров из Театра Света и их стремительный, захватывающий танец. Проживи он хоть пятьдесят тысяч смен, никогда ему не достичь подобной грации.
К счастью, этот танец не имел ничего общего с тем. Юношей и девушек разделяли несколько метров пола. Танцующие были полны энтузиазма, но вряд ли их можно было считать профессионалами. Рис несколько секунд понаблюдал за ними, а затем начал повторять ритмичное раскачивание. Джаен приблизилась к нему.
— Ужасно. Но кому какое дело?
В условиях низкого тяготения — а здесь оно было раза в два меньше, чем в Лабораториях — танцоры двигались медленно, как во сне. Спустя некоторое время Рис расслабился и в конце концов почувствовал, что это начинает доставлять ему удовольствие…
…И вдруг палуба как будто выскользнула из-под него. Рис с глухим стуком грохнулся на Платформу. Джаен закрыла рот рукой, вокруг раздался смех. Рис поднялся.
— Извини…
Кто-то хлопнул его по плечу.
— Да, извиниться тебе бы не мешало.
Рис повернулся. Перед ним, ослепительно улыбаясь, стоял высокий молодой человек с нашивками Младшего Офицера.
— Дов, — медленно сказал Рис, — это ты подставил подножку?
Дов оглушительно, захохотал.
Рис почувствовал, как напряглись его мышцы.
— Дов, ты доводил меня весь этот год… — Дов непонимающе посмотрел на него, — …я хотел сказать, последнюю тысячу смен!
И это было правдой. Рис терпеливо переносил постоянные подковырки, сарказмы и жесткие шутки Дова и ему подобных в учебные часы… Однако предпочитал бы не подвергаться им. К тому же после происшествия в Театре он начал понимать, что такие люди, как Дов, и были причиной многих страданий и боли на Плоту и, по всей видимости, принесут их еще больше.
Псевдовино стучало в голове.
— Кадет, нам надо выяснить отношения…
Дов презрительно смерил его взглядом.
— Не сейчас. Но скоро. Да, очень скоро!
И он, повернувшись, пошел через толпу.
Джаен так сильно стукнула Риса по руке, что молодой человек поморщился.
— Почему ты вечно превращаешь любой инцидент в спектакль? Пойдем выпьем чего-нибудь.
Она направилась к бару.
— Привет, Рис.
Рис остановился, а Джаен исчезла в толпе. Перед ним стоял тощий молодой человек с приглаженными волосами. Он носил черные галуны Инфраструктуры и смотрел на Риса критическим взглядом.
Рис застонал.
— Говер! Кажется, это не лучшая смена для меня.
— Что?
— Неважно. В последний раз мы встречались вскоре после моего прибытия сюда.
— Да, но это и не удивительно, — Говер слегка щелкнул по нашивке Риса. — Мы вращаемся в разных кругах, не так ли?
Рис, уже находившийся после случая с Довом на грани срыва, смотрел на Говера как можно холоднее. В бывшем ученике пилота оставалась все та же угловатость — но теперь Говер выглядел более основательным, уверенным в себе.
— Так ты все еще прислуживаешь этим старым пердунам в лабораториях, а?
— Я не намерен обсуждать эти вопросы, Говер.
— Не намерен? — Говер вытер нос рукой. — Когда я увидел тебя в этом дурацком наряде, мне стало интересно, что ты сейчас думаешь о себе. Уверен, что со времени прибытия на Плот ты не проработал ни одной смены. Я имею в виду настоящую работу Интересно, что бы сказали твои дружки-крысы, если б они тебя увидели. А?
Рис почувствовал, что у него горят щеки, псевдовино, казалось, в мгновение ока выветрилось у него из головы. В глубине души у него постоянно тлел огонек стыда за себя. Может, его гнев на Говора всего лишь только способ отгородиться от правды, от того, что он предал свое прошлое?..
— Чего тебе надо, Говер?
Говер подошел еще ближе. Его нечистое дыхание перебило запах алкоголя.
— Слушай, рудничная крыса, хочешь верь — хочешь нет, а я хочу оказать тебе услугу.
— Какого рода услугу?
— Надвигаются перемены, — осторожно сказал Говер, — ты понимаешь, о чем я говорю? Существующее положение не вечно.
Он взглянул на Риса, очевидно не желая продолжать.
Рис нахмурился.
— Ты о чем? О недовольных?
— Некоторые зовут их так. Другие называют искателями справедливости.