"Не забыл," - ответил юноша, после чего Дэй кивнул головой и поспешно ушел.
Жертва буравила меня тяжелым взглядом минуты три, после чего решительно подошла и скомандовала: "Встала и пошла за мной!". Я только тогда осознала, что он эти три минуты пялился на меня не из желания полюбоваться, а пытаясь накинуть "ошейник" - заклятье подчинения. Оповещать его о том, что влияние на меня никак не действует я, конечно, не стала, а послушно встала и направилась за ним, спиной ощущая ухмылку трактирщика.
Вообще-то, такой расклад мне не нравился. Все мое нутро было против подчинения, но раскрыть себя я не могла. Юный маг очень уж удивится, почему это на обычную портовую шлюху не действует "ошейник"? Хотя, с другой стороны, это к лучшему. Не будет пустых разговоров и траты времени. Я быстро утолю жажду и вернусь в школу.
Моя жертва уверенно шла к соседнему дому, и ни разу не обернулась, убедиться: иду ли я за ним. У меня даже идея промелькнула, юркнуть в щель между двумя домами и скрыться. Но жажда ее тут же заглушила мыслью о предстоящем наслаждении и затем покое.
До следующего месяца. До следующей жажды. До следующей жертвы.
Юноша без лишних проблем снял комнату, и только мы вошли внутрь, как я кинула в него еще один импульс. Скулы его напряглись, а глаза наполнились желанием.
Возможно, в его голове и вспыхнул вопрос: откуда появилось это нетерпение, ярость, жажда? Но все это поглотила похоть, оставив лишь одну мысль: обладать.
- К кровати, - с трудом приказал он, кинув на одноместную кровать у стены.
Обстановка тут была средней паршивости, как раз для непривередливых клиентов.
- Залазь, - отрывисто приказал парень. - Нагнись. Руки упри.
Я выполнила его требования, в результате чего оказалась на кровати на четвереньках.
Кажется, с притяжением я перестаралась, так как "приказать" мне раздеться, или хотя бы скинуть кожух у парня не хватило терпения. Он задрал мне юбку, под которой ничего не было, сжал до боли ягодицы. Затем его руки заставили меня расставить ноги. Несколько секунд томительного ожидания, пока он приспустит брюки и, наконец-то, резкий толчок, наполнивший комнату нашим слаженным стоном.
- Ты такая узкая, - простонал он и начал двигаться, руками сжимая мою талию.
Толчки были быстрые, яростные, болезненные. Но за столько лет в этой боли я научилась испытывать настоящее блаженство. Оно заставляло тихо постанывать, кусать губы до крови, сжимать пальцами покрывало и двигаться навстречу очередной порции боли и наслаждения. А затем был очень сильный толчок, и я почувствовала, как внутри вся сжимаюсь, как скрючиваются пальцы на ногах, как огонь ползет по бедрам и животу, как голова кружится, как стон наполняет горло, как перед закрытыми глазами тускнет вспышка света. И как затаивается голод, но лишь за тем, чтоб через месяц вновь дать о себе знать.
Моя жертва тоже застонала, навалилась сверху. Ее тяжелое дыхание щекотало мне шею, а спина ощущала сумасшедшее биение сердца. Успокоившись, парень вышел из меня и стал приводить себя в порядок, поэтому когда я слезла с кровати и одернула юбку, он уже натянул штаны.
Смотрел парень на меня знакомым взглядом: с одной стороны, он помнил все происходящее, но с другой, не мог понять, почему накинулся на девицу с таким голодом. Почти у каждой второй моей жертвы такой взгляд.
Обидно, что притяжение не стирает память после этого. То было бы удобно. Но, к сожалению, мои жертвы помнят все, поэтому я стараюсь вести себя аккуратно и лишний раз после утоления голода с ними не встречаться.
- Я... я не знаю, что на меня нашло, - придя немного в себя, сказал парень, схватившись за голову. - И... да, деньги.
Он еще хорошо держится. Видно, энергии в нем много, потому что обычно мои жертвы отключаются в течение нескольких минут, а потом еще пару дней ходят уставшие и обессиленные.
- Действительно, - кивнула я головой, а потом ядовито добавила: - Ты хорошо постарался и заслуживаешь награду.
И под ошарашено округляющиеся глаза я достала увесистый кошелек и кинула его жертве под ноги.
Знаю-знаю, что, вообще-то, должно было быть наоборот, но моя гордость никогда не позволяла брать деньги, словно я какая-то продажная шлюха. Поэтому я всегда брала с собой на охоту деньги и оставляла их, даже если жертва сразу же отключалась. Моя семья из-за этого постоянно насмехается, но я никогда на это не обращала внимание. Возможно, в душе я была садисткой и таким образом тешила свое самолюбие. А еще это была моя маленькая месть, ведь в постели жертвы делали со мной все, что хотели. Это сейчас я научилась испытывать удовольствие, а вот несколько лет назад, при каждой "кормежке", я рыдала от разрывающей меня боли, ведь жертвы в прямом смысле меня насиловали. Хоть это и звучит абсурдно, но по-другому я утолить голод не могла. Потому что такое наказание выбрал для меня Беримор.
Юноша перевел удивленный взгляд с меня на кошелек, а я развернулась и направилась к двери. Хотелось как можно быстрее добраться до школы и принять ванну. Было очень неприятно чувствовать, как его семя стекает по внутренним сторонам бедер. Думаю, заклинание "бальтаз" он применить не успел, но ни заболеть, ни забеременеть я не могла. Даже если бы мне очень захотелось последнее.
У двери он попытался меня остановить, схватив за руку, но я отпрянула и зло кинула:
- Ну что еще?
- Ты... это... - промямлил он, стараясь не смотреть мне в глаза.
Ох, какие совестливые мы оказались. И почему он до сих пор не отключился?
- Прощай, - безразлично сказала я и вышла из комнаты.
Останавливать на это раз он меня не стал.
***
Редрик с ненавистью запульнул ногой кошелек под кровать и выругался. Его одолевала злость, стыд, непонимание. А ведь отправляясь на встречу с Маратом в тот подпольный бордель, он и предположить не мог, что настолько возжелает одну из шлюх, что у него напрочь сорвет самообладание!
Шлюха почему-то привлекла его, стоило только ее увидеть. Она была одета как самая настоящая оборванка, да и на лицо не красавица. У нее было вытянутое лицо со слишком выступающими скулами, чуть-чуть наклоненными к переносице бровями, черными глазами, форма которых, если он не ошибается, называется "кошачьей", впрочем, как у всех местных северян. Острый, длинный нос, непривлекательные тонкие губы и острый подбородок. Да и волосы цвета вороньего крыла, а ему ведь всегда нравились блондинки! Но он почему-то возжелал ее настолько, что не смог спокойно подойти и поговорить, а просто напросто подчинил, думая о том, что это факт сможет потом откупить приличной суммой, которая, к удаче, у него была с собой. А когда они пришли в снятый номер, у него вообще напрочь отказал разум, ведь как еще можно объяснить то, что он набросился на нее как оголодавшая собака на кость! Он брал ее жестко, совсем не обращая внимания на то, что таким образом доставляет боль. Но как тут можно было сдержаться, когда она была настолько узкой, что он ели сдержался, чтобы не кончить с первого же толчка?! И потом, когда экстаз достиг предела, и он оперся на нее, Редрик почувствовал, что ее волосы пахнут приятным запахом фиалок. И это от продажной девки?! И тело ее было чистым, несмотря на грязную одежду.
С ней определенно было что-то не так, а уж когда она ядовито ответила на его фразу о деньгах, да еще и кинула кошелек ему под ноги, то Редрик впервые испытал такой шок и унижение. Хотя, кажется, был уже давно закален, благодаря "дорогим" родственникам, которые с детства не скрывали своего призрения и ненависти к нему. Еще бы! Его отец, уехав в экспедицию на зеленые берега, привез безродную чужеземку, которая стала его законной женой. У Редрика даже мысль мелькнула, что эту девицу прислали его родственники, но быстро ее откинул. Если уж они и подослали б кого, то определенно красивую блондинку, ведь родственникам была известна его страсть именно к этому типу женщин. Да еще и он сглупил, когда девица собралась уйти. Он не ожидал, что она окатит его такой волной злости и ненависти, что он невольно почувствует себя насильником. А ведь почти так и было. Он ведь имел ее жестоко и грубо... Хотя сейчас об этом лучше не вспоминать. В конце концов, что ему до какой-то трахнутой шлюхи? Сейчас у него есть дела и поважнее. Его план мести вот-вот должен вступить во вторую фазу.