«Бог присутствует во всех существах, независимо от того, каким образом постигается это присутствие; следовательно, мир принадлежит Богу. Если же Бога в мире нет, то его нет и в вас, и вы ничего не сможете сказать ни о Нем, ни об иных существах»
В контакте с Божественным присутствием исчезает противопоставление между внешним и внутренним миром. Это тот мир Форм, та Божественная мысль, та Красота, где все объединяется в единой духовной жизни, открываемой в себе и вне себя.
Амелий, один из учеников Плотина, был, по словам Порфирия, очень набожен:
«Ему нравилось приносить жертвы; он не пропускал обрядов, связанных с Новолунием, и соблюдал все праздники лунного цикла. Однажды он захотел взять с собой Плотина, но Плотин сказал ему: «Боги должны приходить ко мне, а не я к ним». Мы не могли понять, о чем он думает, произнося столь гордые слова, и не посмели спросить»
Небольшая группа учеников явно поражена этой презрительной фразой по отношению к традиционным культам. Но как не распознать здесь плотиновское понимание Божественного присутствия? Чтобы обрести Бога, необязательно отправляться в его храмы. Никуда не надо ходить, дабы обрести Его присутствие. Но надо самому стать живым храмом, где оно могло бы проявиться.
И Бог не только в нас. Он также и в мире. В последних словах Плотина вновь слышится намек на эти две формы Божественного присутствия. Он скажет своему ученику Евстохию, присутствовавшему при его последних минутах: «Стремлюсь вознести божественное во мне к божественному во всем» (Жизнь Пл. 2, 25).
Что означает: я стремлюсь умереть, я стремлюсь освободить свою душу. Жизнь, которая есть во мне, соединится со Всеобщей жизнью. Между ними не будет больше преграды в виде тела и личности.
* * *
Итак, Бог – это полное присутствие, оно подразумевает и присутствие нашего «я» для нас самих и присутствие иных существ друг для друга.
«Мы все составляем одно. Но мы не ведаем об этой общности, ибо обращаем свой взгляд вовне, вместо того, чтобы обратить его к точке, к которой привязаны. Мы все подобны лицам, повернутым наружу, но связанным изнутри с единой вершиной. Если бы мы могли вдруг обернуться или нам бы посчастливилось и «Афина потянула нас за волосы», то увидели бы одновременно Бога, себя и все сущее»
Это описание всеобъемлющего присутствия позволяет нам прикоснуться к самому сокровенному в плотиновском восприятии Жизни. Жизнь есть полное присутствие, потому что является простой и бесконечной силой, разливающейся как динамическая непрерывность. Плотин воспринимает Жизнь изнутри, как чистое движение, происходящее повсюду, беспрерывно, которое «уже присутствует», опережая все отдельные формы, какие оно порождает, не останавливаясь на них:
«Первооснова (то есть Ум и Красота) присутствует во всем. Присутствует? Но как? Как единая Жизнь, заключенная во всем сущем. Ибо Жизнь в живом существе не останавливается на какой‑либо черте, за которую она не могла бы выйти, – она повсюду… Если вы хорошо понимаете ее безграничную бесконечность, ее неутомимую, неустанную, непреходящую, кипучую природу, напрасно вы будете устремлять ваши взгляды на что‑то одно, обращать внимание на что‑то определенное – вы не найдете ее там. Скорее с вами произойдет обратное»
Дело в том, что движение Жизни и ее полное присутствие не могут зафиксироваться в одной точке, какова бы она ни была. Как бы близко мы ни подошли к бесконечно великому или бесконечно малому, движение жизни всегда будет опережать нас, так как мы сами – часть этого движения. Чем больше ты будешь искать Жизнь, тем менее найдешь ее. Но когда ты отказываешься от поиска, она оказывается здесь, потому что она есть чистое присутствие; все, что мы представляли себе или инстинктивно чувствовали, только отдаляло нас от нее:
«Если ты добился того, что можешь плыть с нею в одном потоке, или, еще лучше, если ты растворился во Всем, ты ничего больше не будешь искать. Но если, слабея, ты отделишься от Всего, чтобы устремиться к чему‑то иному, и упадешь вниз, ты не будешь больше видеть, что Оно здесь, потому что будешь смотреть в другом направлении. Но если ты не ищешь ничего иного, как узнаешь ты о Его присутствии? Дело в том, что ты соединился со Всем и не остановился на какой‑либо черте его; дело в том, что ты уже не говоришь больше: до этих пределов – это я. Отбросив «до этих пределов», ты сам стал Всем. Ты и раньше Им был. Но поскольку что‑то присоединилось к тебе в дополнение ко Всему, ты стал меньше, чем Оно, из‑за самого этого добавления. Эта прибавка не имела ничего положительного (действительно, что можно было бы добавить ко Всему?), она абсолютно негативна. Став «кем‑то», перестаешь быть Всем, отрицаешь его. И это продлится до тех пор, пока не отбросишь такое отрицание. Ты становишься больше, отбрасывая все, что не является Всем: если ты от этого откажешься, Все явится тебе. Но если ты остаешься во власти частностей, Оно не предстанет перед тобою. [10] Ему не нужно приходить, чтобы присутствовать. Если Оно отсутствует, значит, ты удалился от Него. Удалиться не значит покинуть его, обратившись к чему‑то другому, ибо Оно здесь; это значит отвернуться от Него в его присутствии»
10
См. св. Иоанн Креста, «Восхождение на гору Кармель» (Saint Jean de la Croix, «Montée du Carmel», éd. du Seuil, p. 86); «Когда вы останавливаетесь на чем‑либо, вы перестаете отдавать себя всему».