Теперь она следовала от чёрной полоски к белой, пристально, словно склонилась над пяльцами. — Как бы он удивился, сказала она наконец. — В смысле что ты его ненавидишь, он этого даже не знает. Он бы изумился…
— Изумился бы если б я пошёл и толкнул его под машину чтобы освободить от мучений. Я об этом подумывал.
— В смысле так ведь и делают те люди из газет, когда говорят что им приказал Вог? Она положила морду шкуры на колено, просунула палец в дырку на месте глаза — потому что разве не странно. В смысле когда думаешь что все кузнечики наверняка думают просто то же самое но в смысле когда столько людей, миллионы и миллионы людей повсюду, никто не знает что знают все?
— Что там знают твои кузнечики это одно, об этом не услышишь от самок, они практически немые, а вот самцы…
— Я говорю не о кузнечиках! Я, в смысле как раз об этом я и не говорю я говорю о тебе, о том что знаешь ты и больше не знает никто потому что в этом же и есть суть литературы нет? Я не писатель миссис Бут а я имею в виду многие могут писать обо всём этом, о кузнечиках и эволюции и окаменелостях имею в виду но о том что знаешь только ты вот что я имею в виду.
— Может как раз от этого и хочется сбежать. Может как раз это поедает тебя поедом, твоя звезда с мощным телескопом чтобы смотреть на отца с его джек-рассел-терьерами, я тебе скажу что увидел бы сам если бы сидел там с тобой. Я бы увидел как лежу под грузовиком лишь бы убраться с палящего солнца, грузовик сломался и мой пацан сбежал, просто улизнул в ночи. Я же тебе говорил все считали меня сбрендившим когда меня привезли, когда я говорил про золото, я и был сбрендившим. Два-три дня жаришься там заживо, пьёшь ржавую воду из радиатора грузовика и я был в бреду но поклялся себе что если всё это пройду то запомню что произошло на самом деле. Что от сумасшествия меня уберегло только знание о том что я схожу с ума но оно всё-таки там, золото правда там. И когда через двадцать лет его нашли это уже не имело значения, доказательство что я был прав, всё это не имело значения. Значение имело только то что я выжил потому что поклялся запомнить что произошло на самом деле, что никогда не оглянусь назад с каким-нибудь романтическим взглядом просто потому что был тогда молодым дураком но что я это сделал. Я это сделал и я выжил, и так было впредь и может это самое сложное, сложнее чем когда в судный день тебя втягивает в облака на встречу с Господом или когда возвращаешься с Великим Имамом потому что эта выдумка только твоя собственная, потому что ты потратил на неё всю жизнь, то кто ты есть и кем был когда было возможно всё, когда как ты сказала всё ещё было таким каким и должно быть как бы мы при первой же возможности ни извратили и потом придумали себе в оправдание новое прошлое, сидя на Собачьей звезде не это ты мне говорила? что увидишь в свой мощный телескоп именно это? как тебя соблазнили на чьих-то похоронах в тех восьми-девяти световых годах и что ты будешь смотреть то что произошло на самом деле? На кухне зазвонил телефон. — И произошло ли?
— Вечно он звонит! Она вскочила, туго выжав полоски — нет, ну когда бы мы ни, вечно звонит…