Есть ряд неэтичных вещей в саморекламе творчества мистера Качинского, и далеко не в последнюю очередь стоит упомянуть тот факт, что изрядное количество ни в чем не повинных работяг лишились пальцев и/или глаз и/или жизней. Найми он агента и прокатись с презентациями книги по стране подобно всем нормальным писакам, и столькие люди избежали бы боли и лишений. Само собой, его стратегия, возможно, способствовала тому, что идеи, им предложенные, достигли куда большего числа читателей, чем если бы он действовал традиционными методами, зато в этом случае нашлось бы намного меньше тех, кто рискнул бы заключить, что он наглухо ебанутый. Особенно если учесть, что существуют куда более позитивные способы привлечения аудитории. Взять хотя бы Джоан Роулинг. По моим сведениям, ей еще не приходилось отрывать кому-либо руки. Так что, вероятно, Качинскому следовало всего-навсего добавить в манифест мальчишку-чародея.
Кроме того, я считаю совершенно невозможным забыть безумную, «подрывную» прическу мистера Качинского. Я, конечно, понимаю, что можно быть против технологий и всего такого, но, боже мой, даже мормоны пользуются ножницами и расческой. Когда ФБР бросает на поимку спятившего бомбиста все свои силы, спятивший бомбист первым делом идет в парикмахерскую и просит стрижку под банкира. Даже я, не будучи спятившим бомбистом, это понимаю.
Наконец, должен признаться, сам манифест Качинского меня огорчил, представ такой же тягомотиной, проповедующей неолуддизм, как и любой другой текст, который можно ожидать от профессора из Беркли. Великолепие Унабомбера, на мой взгляд, заключается в одном. Его решение предварить программу действий, которая едва ли могла быть более радикальной – он пропагандировал уничтожение современного общества через насилие и революцию, – не только нападением на консерваторов (т.е. тех, кто стремится «законсервировать» статус-кво), но и атакой на либералов.
Я приведу пару цитат. «Комплекс неполноценности характерен для современных леваков в целом... Под комплексом неполноценности [очевидно, под этим «мы» Качински подразумевает себя и воображаемого друга] мы имеем в виду не только ощущение собственной ущербности в узком смысле, но и весь спектр подобных черт: низкая самооценка, ощущение беспомощности, депрессивные тенденции, пораженческие настроения, комплекс вины, ненависть к себе и т.д. Мы настаиваем на том, что у современных левых присутствуют такие чувства (в более или менее скрытой форме) и что эти чувства являются решающими и определяют направления современной левой мысли».
«Многие левые в глубине души отождествляют себя с теми проблемными группами, которые представляются слабыми (женщины), побежденными (американские индейцы), вызывающими отвращение (гомосексуалисты) и другими неполноценными. Левые и сами считают представителей этих групп неполноценными. Они никогда не признаются себе, что испытывают подобные ощущения, но это именно оттого, что они считают эти группы неполноценными и ассоциируют их проблемы со своими».
«Левые склонны ненавидеть все, что представляется им сильным, хорошим и успешным. Они ненавидят Америку, Западную цивилизацию, белых мужчин, рациональность. Причины, по которым левые ненавидят Запад и ему подобное отчетливо не стыкуются с их реальными мотивами. Они ГОВОРЯТ, что ненавидят Запад, потому что он воинственный, империалистический, сексистский, этноцентрический и так далее, но когда кому-то удается поймать на аналогичных провинностях социалистические страны или примитивные культуры, левые находят им оправдание или НЕХОТЯ признают, что все это существует; но при этом они всегда с ЭНТУЗИАЗМОМ указывают (и часто здорово преувеличивают) на подобные грехи в Западной цивилизации. Итак, становится ясно, что эти проблемы не являются поводом для ненависти левых по отношению к Америке и Западу. Они ненавидят Америку и Запад, потому что те сильны и успешны».
«Такие слова, как «самоуверенность», «независимость», «инициатива», «предприимчивость» и «оптимизм», не много значат для либерала или левака. Любой левый против индивидуальности и за коллективизм. Он хочет, чтобы общество решало все проблемы за своих членов, заботилось о них. Он не из тех, кто уверен в своих силах и способности решать собственные проблемы и удовлетворять свои потребности. Левак оспаривает концепцию конкуренции, потому что в глубине души чувствует себя заведомо проигравшим неудачником».
На первый взгляд, идея Качинского выпустить из бутылки такого буйного джинна кажется убийством всего манифеста. В конце концов, если ты намерен вдохновить людей на подрыв технологий и свержение существующих властных структур США, кто может быть лучшим союзником, чем левые радикалы? Когда Мэнсон 32искал палачей для исполнения своих кровавых, мессианских фантазий, кого он рекрутировал? Телок-хиппи! Мало кто вдохновится воззваниями политически заведенного бомбиста и левого радикала, который вешает свой диплом в хижине 10 на 12, и Качинский был достаточно умен, чтобы это понимать. Так зачем же отвращать от себя ту самую группу, к которой с наибольшей вероятностью твой посыл может быть адресован? Как бы это дико ни звучало, ответ кроется в благоразумии: Качинский пытался создать мэйнстрим и не видел ровным счетом никакой пользы в играх с категорией граждан, которые способны разве что внести сумятицу и сделать движение непривлекательным для всех остальных людей.
Это следует хорошенько обмозговать. Даже Унабомбер – человек, который рассылал случайным получателям взрывпакеты, сидя в жопе мира и планируя спровоцировать страшную мясорубку, призванную отвадить человечество от прогресса и вернуть в каменный век – скрупулезно дистанцировался от крайне левых чокнутых чмошников, потому что знал: куда бы они ни потянулись, никто больше туда не сунется!
Несколько лет назад один знаменитый зоозащитник и писатель, чье имя я не назову, совершил ошибку, когда позиционировал юную, блондинистую телеактрису и недавнюю Мисс Вселенная как «новые лица движения» во время речи на конференции о правах животных. Как я понял, он хотел, отождествить движение с объективно приятными лицами двух здорово выглядящих, физически презентабельных молодых женщин, а заодно и придать толику легкомыслия этому вечеру тоскливой болтовни своей безобидной остротой.
В мире простых людей каждый решал бы за себя, смеяться над шуткой или нет. Но в специфическом, людоедском обществе прогрессивных активистов, собравшихся тогда, нашлась группа самопровозглашенных линчевателей, которые ринулись на сцену и отобрали микрофон, после чего публично раскритиковали и опозорили выступавшего, невзирая на тот факт, что он сделал для животных больше, чем, пожалуй, три четверти собравшихся в том зале вместе взятые. Была продекламирована статистика изнасилований, предполагавшая моральную равнозначность между сексуальным насилием и публичным признанием привлекательности женщин, чьи карьеры хотя бы частично зависят от их внешности.
Несмотря на то, что номинально я присутствовал на той конференции, сам скандал я пропустил. Я узнал о нем на следующее утро от знакомых, которые были преисполнены того же негодования, что и я.
Для меня самыми оскорбительными событиями того вечера (от менее обидного до наиболее возмутительного) стали:
3) Сама шутка, но только потому, что она привела к дальнейшему.
2) Усилия этих идиотов, укрепивших достоверный стереотип леваков, которые решают проблемы истерическими воплями в адрес оппонента, вместо того чтобы вовлечь его в конструктивный диалог. Можно только догадываться о реакции новоприбывших, которые рассчитывали найти на конференции дружное сообщество единомышленников. Представляю, насколько быстро они рванули к выходу, увидев людей, которые набросились на одного из самых видных представителей движения за плевый проступок.
3) И, наконец, тот факт, что каждый, с кем я говорил на следующий день, были в ужасе от поведения радикалов, запрыгнувших на сцену, но решил не ввязываться и помалкивать, надеясь, что переполох уляжется сам собой.