— О, о боже… — Она стонет от удовольствия, и от этих влажных толчков мне становится почти больно от необходимости быть этими толчками внутри нее прямо сейчас. Я подаюсь вперед, насаживаясь на свой кулак, слушая, как она мастурбирует, и от этого мое желание только усиливается. Мне уже давно не нужно дрочить, чтобы удовлетворить себя, всегда есть кто-то, кто готов прийти, чтобы поваляться на простынях, и я не помню, чтобы это когда-нибудь было так хорошо. Мне требуется все, чтобы не застонать, пока я провожу ладонью по головке своего ноющего члена, зная, что, если я издам хоть звук, она поймет, что натворила.
Я отчаянно хочу услышать, как она кончает. Я хочу кончить вместе с ней, когда она это сделает.
Разрядка, на удивление, подкрадывается ко мне гораздо быстрее, чем я обычно ожидаю. Я опускаю руку вниз и сжимаю основание члена, сдерживая оргазм как раз вовремя, чтобы услышать, как стон Эммы снова наполняет комнату.
— Еще, Данте, пожалуйста…
Мой член пульсирует и набухает, а повторное сжатие руки — единственное, что удерживает меня от извержения на месте при звуке ее стона по моему имени. Мне требуется секунда, чтобы осознать, что я действительно это слышал, что это не просто часть фантазии, стремительно прокручивающейся в моей голове.
Эмма на другом конце провода действительно трогает себя и фантазирует обо мне.
Может быть, влечение было не таким уж односторонним, как мне казалось вначале.
Я нерешительно провожу рукой по своему члену, отчаянно нуждаясь в ощущениях, мои бедра содрогаются от желания сильно и быстро войти в мой кулак. Я слышу, как она делает именно это — быстрые, небрежные, эротичные звуки, как будто в нее снова и снова вставляют игрушку, и мне отчаянно хочется подражать ей. Но я так близок к краю, что могу потерять контроль.
Я хватаюсь одной рукой за ножку кровати, наклоняюсь вперед и ввожу свой член в руку, стараясь не касаться головки. Я представляю, что это мой член заполняет ее, издавая эти развратные звуки, а ее влажная, разгоряченная плоть обвивается вокруг меня. Я представляю, как прекрасно она выглядит подо мной, ее груди колышутся при каждом толчке, ее загорелая кожа раскраснелась от удовольствия, и ее темные глаза широкие и влажные от желания.
Боже, мне нужно кончить.
Никогда еще я так сильно не старался сдерживаться. Каждый мускул в моем теле напрягся, напрягся от отчаянной потребности как в облегчении, так и в том, чтобы дождаться, пока она тоже достигнет своей разрядки.
— Боже, да, вот так… — Эмма испускает еще один довольный стон. Я представляю, как она широко раздвигает ноги, принимая каждый дюйм искусственного члена, когда трахает себя, воображая, что он мой. Должно быть, она видела мое возбуждение раньше, должно быть, представляла, как я буду выглядеть, и я хочу показать ей это.
Я вздрагиваю, костяшки пальцев побелели от того, с какой силой я вцепился в ножку кровати, и снова останавливаю свои толчки, сжимая член. Мои яйца напряжены и болят, и я нащупываю свою брошенную рубашку и бросаю ее на кровать, чтобы мне было куда кончить. Я так чертовски близок, и все, что я могу сделать, это не умолять ее кончить со мной, и дать ей понять, что я слушаю.
Когда она кончает, это невозможно перепутать ни с чем другим. Она вскрикивает, звук ее удовольствия высок и музыкален.
— Да, наполни меня, трахни, Данте…
Звук, с которым она стонет мое имя во время оргазма, мгновенно выводит меня из равновесия. Мой член набухает и пульсирует в моей руке, мой кулак беспорядочно двигается по длине члена, когда я отдаюсь ему, сильно толкаясь, когда моя сперма выплескивается на рубашку, которую я бросил на кровать.
Я думаю о тонкой полоске ее плоского живота, которую я видел под краем ее майки, и представляю, что кончаю туда, помечая ее своей спермой. Я стискиваю зубы так сильно, что у меня сводит челюсти, заставляя себя кончать в абсолютной тишине, пока сперма вырывается из моей набухшей головки. Я представляю ее на животе Эммы, на ее груди, стекающей по ее коже, когда она стонет от удовольствия по ту сторону телефона.
Я провожу ладонью по кончику, выдавливая последние капли спермы, как раз в тот момент, когда слышу влажный звук выскользнувшей из нее игрушки, и мой член снова пульсирует. У меня почти кружится голова от того, как сильно я кончил, и я наклоняюсь вперед к кровати, моя рука все еще обхватывает мой размякший член. Я почти дотягиваюсь до телефона, почти пытаюсь поговорить с ней. Но прежде, чем я успеваю это сделать, моя голова все еще плывет от удовольствия, я слышу звук отбоя вызова.
Должно быть, она поняла, что натворила. И если только я очень, очень ошибаюсь в том, что Эмма такая женщина, она никогда больше не сможет встретиться со мной лицом к лицу, раз уж она знает.