— Так это все? — Я смотрю на Рико, задаваясь вопросом, правильно ли я все понимаю. — Ты отдаешь мне Данте. Ты поручаешь мне работать над его…
— Я ничего тебе не отдам, — шипит Рико. Его взгляд черен и зол, как у крысолова. — Мне просто сказали, как все будет. И теперь я передаю это тебе. Ты выполняешь работу Данте. Сделай чертовски хорошую работу, лучшую из всех, что ты когда-либо делала. Не давай ему ни единого повода думать плохо об этом салоне, обо мне или о ком-то, кто с ним связан. И каждый вечер, когда ты будешь приходить сюда после сеанса с ним, восемьдесят процентов от гонорара и половину чаевых лучше отдавать мне наличными. Даже не думай меня обманывать. Я знаю, каков размер гонорара, и ты можешь думать, что тебе удастся избежать наказания за чаевые, но я это выясню. Так или иначе, я гарантирую, что так и будет. — Он смеется, и кривая улыбка на его лице выглядит жутко в сочетании с гипсом на носу и синяками. — Не обманывай меня, Эмма. Ты пожалеешь, если сделаешь это.
Я молча киваю. Я не могу ничего сказать. Холодный страх, пронизывающий меня, не дает этого сделать, в сочетании с гневом, который заставляет меня сесть в свой Chevelle и мчаться к пентхаусу Данте, только чтобы спросить его, какого черта он себе позволяет.
Вот что происходит, когда вы общаетесь с боссом мафии. Его способы решения проблем не являются нормальными.
Ничего в этом нет нормального.
— Мы поняли друг друга? — Рико смотрит на меня. — Скажи это вслух, Эм.
— Не называй меня так, — возмущаюсь я. Меньше всего мне сейчас хочется слышать от него прозвище, которым меня называют отец и самые близкие друзья. Прозвище, которое кажется милым и интимным. — Но да. Я поняла.
— Он ведь дал тебе чаевые в ту первую ночь, не так ли? — Рико выжидающе смотрит на меня. — Я буду щедрым и скажу, что возьму только половину, а не все, как следовало бы. В конце концов, тогда он еще был моим клиентом.
Мне хочется ударить его по его и без того покрытому синяками лицу. Это похоже на пинок, когда я уже упала, а я так устала от подобных ощущений. С тех пор как умер мой отец, каждый день, кажется, приносит что-то новое. Теперь Рико показывает себя во всей красе, и от этого становится еще хуже.
— У меня нет с собой, — говорю я ему сквозь стиснутые зубы. — Мне придется принести завтра.
Рико выглядит так, будто хочет поспорить. Но даже он достаточно умен, чтобы понять, что я не вру, никто не носит с собой такие деньги в городе, во всяком случае, если они здесь живут.
— Я возьму из того, что ты заработаешь сегодня вечером, — говорит он наконец. — Если после оплаты и чаевых останется остаток, отдашь мне на следующей смене.
Я киваю, сглатывая подступившую к горлу желчь. Я не хочу притворяться, что благодарна за это, но он не оставляет мне выбора.
— Хорошо. Тогда все в порядке. Напиши Кампано и договорись о сеансе, не хочу, чтобы он подумал, что ты от него скрываешься. — Рико отворачивается и уходит, не сказав ни слова, как будто это была обычная встреча в магазине.
Как только он уходит, у меня подгибаются колени. Я опускаюсь на ближайший стул и трясущимися пальцами хватаюсь за телефон. Я пишу Данте, прежде чем успеваю остановить себя, чувствуя, что вот-вот разрыдаюсь.
ЭММА: Только что пришла на работу. Видела/говорила с Рико. Какого черта?
Я отложила телефон, мои руки дрожат. Я знала, что должна была развернуться и уйти из пентхауса Данте, как только он произнес свое имя. Я не должна была давать ему возможность посмотреть, на какую работу я способна. Я не должна была ввязываться во все это.
Но теперь я в этом участвую. И под страхом, гневом и тревогой я чувствую, как в животе зарождается предвкушение.
Запищал телефон, и я схватила трубку.
ДАНТЕ: Рико сказал тебе, что теперь ты работаешь на меня?
У меня сводит желудок. Резкость сообщения, его расплывчатость напоминают мне, что я действительно не знаю этого человека. То, что он ценит искусство и беседовал со мной о моих интересах в течение вечера, еще не означает, что он тот, с кем я могу или должна чувствовать себя в безопасности.
Он для меня не более чем незнакомец.
ЭММА: Он сказал мне, что я возьмусь за нанесение татуировок, да. Но нам нужно поговорить, Данте.
Я подумываю о том, чтобы напечатать еще, но это не тот разговор, который я могу представить себе по смс, и я не собиралась встречаться с ним лицом к лицу, но от этого никуда не деться, так что мы вполне можем обсудить все лично. Странно, что то, чего я так сильно хотела двадцать четыре часа назад, теперь кажется мне чем-то, от чего лучше бежать.
ДАНТЕ: Давай назначим следующий сеанс. Тогда и поговорим. Завтра вечером?