Я люблю машины. Это не самый женский интерес, но я выросла единственным ребенком у отца, который приехал в Лос-Анджелес, чтобы стать каскадером. Я росла, передавая отцу гаечные ключи и садясь за обеденный стол с мазками смазки под ногтями, и никогда об этом не забывала, особенно сейчас. Поэтому, оглядев гараж и увидев множество машин, от которых у любого коллекционера зачесались бы ладони, я испытываю волну ностальгии и, возможно, испытываю чуть меньшую неприязнь к этому парню.
По крайней мере, у него хороший вкус.
Желание пройтись по гаражу и осмотреть их все очень сильное. Сразу же я вижу Mustang Boss 69-го года, Ferrari 62-го года, Mercedes Gullwing 54-го года и даже классический Mini Cooper. Есть и ряд мотоциклов, о которых я знаю не так много, но я замечаю Triumph Thruxton и Indian Scout, и все, что я могу сделать, это не подойти и не посмотреть поближе, так как я чувствую на себе пристальные взгляды охраны, поэтому поворачиваю налево и направляюсь к матовому стеклу, ведущему к лифту, а сумку перекидываю через плечо.
Я вхожу внутрь, и почти сразу же сталкиваюсь с двумя охранниками, стоящими по бокам лифта, и оба они смотрят на меня с подозрением, как только видят меня. Я протягиваю тонкую карточку, размахивая ею как флагом, и останавливаюсь на месте.
— У меня есть разрешение на подъем, — говорю я им, а сама себе кажусь идиоткой, но этого достаточно. Они кивают, немного отодвигаясь, чтобы я могла нажать на кнопку лифта, чувствуя себя более чем неловко. Они молчат, как охранники Букингемского дворца, и стоят ближе, чем мне хотелось бы, пока я жду, пока лифт спустится.
Оказавшись внутри, я выдыхаю. Я смотрю на свое отражение в зеркале, расчесываю прилипшие ко лбу волосы, пытаюсь расслабить челюсть, чтобы не выглядеть так, будто я хочу откусить кому-то голову. В моей профессии расслабление сучьего лица может быть благом, но у меня такое чувство, что этот парень этого не оценит.
Обычно мне было бы наплевать, но сегодня не придется.
Двери открываются, и я выхожу. Неудивительно, что здесь больше охраны, и я снова протягиваю им карточку.
— Я пришла по договоренности, — говорю я им, чувствуя себя так, словно мне пришлось пройти через целую каторгу, чтобы попасть сюда. — Эмма Гарсия. Я заменяю Рико Экстона.
На этот раз один из охранников снова проверяет меня. Он произносит по рации ту же фразу, что и тот, что был на парковке, и наконец кивает, поворачиваясь, чтобы помахать карточкой-ключом перед мигающим замком на входной двери.
— Босс внутри. Проходите.
Я не знаю, чего ожидать. Я прохожу между двумя охранниками, толкаю дверь и вхожу в комнату, пахнущую кожей и сандаловым деревом.
Я сразу же вижу, что это открытая планировка, одно огромное пространство, с трех сторон окруженное лишь стеклянными окнами, через которые в комнату проникает свет из города и еще больше освещает ее. Слева — современная кухня, сверкающая нержавеющей сталью и черным гранитом, вычищенным настолько безупречно, что я готова поспорить, что смогу увидеть свое отражение в столешнице. Полукруглая барная стойка из того же черного гранита отделяет кухню от остального пространства, перед ней стоят барные стулья в индустриальном стиле, а на противоположной стене — антикварные латунные стеллажи с бутылками спиртного и хрустальными бокалами. Передо мной — просторная гостиная с длинными темными кожаными диванами и кофейным столиком в индустриальном стиле с аккуратной стопкой книг на одном конце, расположенным в центре толстого ворсистого ковра. Возле одного из окон стоит длинный стол со старинным проигрывателем, из которого доносится приглушенная музыка, наполняющая пространство, и я вижу железную лестницу, ведущую на второй этаж.
В дальнем конце комнаты, спиной ко мне, глядя в окно, стоит темноволосый мужчина. На нем то, что, как я предполагаю, должно быть его повседневной одеждой — темно-серые чиносы, сшитые так идеально, что я не могу не заметить изгиб его упругой задницы, и приталенная черная рубашка на пуговицах с закатанными рукавами, подчеркивающая мускулатуру его спины и верхних рук. Он не двигается, как будто не слышал, как я вошла, и я с приглушенным раздражением прочищаю горло, с грохотом опуская сумку с оборудованием.
Наступает короткая пауза, а затем мужчина поворачивается ко мне лицом.
Первое, что я думаю, — он невероятно красив. Густые темные волосы, мастерски подстриженные, тень щетины на точеной челюсти, идеально мускулистое тело под облегающей одеждой и острые зеленые глаза, которые устремлены прямо на меня, как только он поворачивается, чтобы посмотреть. Но здесь это не редкость. Особенно в этом районе, где человек может споткнуться о пять супермоделей, прежде чем пройдет квартал. Тем не менее, в нем есть что-то поразительное — некое присутствие, которое можно было бы назвать высокомерием, но я не уверена, что это так. Я не знаю, что еще о нем сказать.