Вы не в курсе, но я намного лучше вас. Я быстрее меняюсь. Приспосабливаюсь. Меняю окраску, как хамелеон. Только сущность остается неизменной. У меня нет друзей. Я стараюсь ни с кем не сближаться. Все новые связи я обрубаю, как только возникает риск, что они меня ослабят. Но в последнее время я потерял концентрацию. Я позволил им – кровным связям – связать меня по рукам и ногам.
Игра вечна, но эта партия закончена.
Я прижимаю ребенка к груди. Стопой нервно постукиваю по бетону. Перед глазами встают картины смерти. Я встряхиваю головой и мысленно шепчу: «Нет, нет, нет…»
Вздувшееся лицо в канаве у автострады на пути в аэропорт. Выпученные глаза. Мухи. Мухи.
Нет, нет, нет.
Почему я не дал ему уйти? Я же все понимал. Почему уговорил Фираса на еще одну встречу, хоть знал, чем это грозит? Почему не доверился инстинктам? Зачем мне нужно было услышать это еще раз? Еще раз заглянуть ему в глаза, чтобы увидеть, что он скрывает. Увидеть, как мрачнеет его лицо, когда он против воли повторяет свою историю. Увидеть, как у него начинается нервный тик. Мне нужны были эти детали, эти нюансы. Все то, что может помочь отличить правду от лжи, жизнь от смерти. Я жмурю глаза, качаю головой, чувствуя, как на меня накатывает чувство вины. Мне не следовало этого делать.
Но сейчас нельзя терять время. Автомобиль, взятый напрокат одним из моих осведомителей, припаркован за углом. В багажнике – рюкзак с одеждой, деньгами и новым паспортом. Путь к бегству разработан и записан невидимыми чернилами у меня в голове. Это единственное решение. Раствориться в воздухе. Слиться с маревом, запахом чеснока, тмина, помоев и выхлопных газов. В хороший день – и жасмина тоже.
Я приподнимаю ребенка. Смотрю на него. У малышки твои глаза. Так будет проще. Кто способен покинуть собственного ребенка? Даже чтобы защитить. Предательство – это предательство. Ложь – это ложь. Давайте называть вещи своими именами.
Шум с улицы. Голоса, но слов с третьего этажа не разобрать. Машины медленно ползут по раскаленному бетону, изнемогая от зноя. Щелчки незапускающегося двигателя. Машина никак не хочет заводиться. Крутить ключ бесполезно.
Я подхожу ближе к перилам. Солнце жжет нестерпимо. Меня тут же бросает в пот, хоть руки, лицо, спина и грудь и так все мокрые. Я наклоняюсь, смотрю на старый ржавый зеленый «Рено» на другой стороне улицы. В голове роятся мысли. Мне повезло найти место так близко к дому. Сколько еще машина простоит там, прежде чем люди поймут, что ее бросили? Может, ты сама отыщешь ключи и отгонишь ее? Хотя зачем тебе это?
Солнечные блики на стекле. Прищурившись, я вижу тебя. Твои красивые длинные волосы потеряли блеск из-за бессонных ночей и зноя. На изможденном лице написаны раздражение и тревога. И все равно ты прекрасна. Ты самая прекрасная женщина на свете. И я смотрю на тебя в последний раз. В моем сердце словно поворачивается нож.
– Рррр, – рычит мотор, но не заводится.
Это знак. Один из тысяч знаков, которые я научился замечать и которые до сих пор спасали мне жизнь. Слишком поздно, понимаю я, слишком поздно. Инстинкт подвел меня. Смертельный ужас, беспомощность, вина, вина, вина… Вот что успеваю я испытать, прежде чем все превращается в одну сплошную боль.
Когда взрыв сотрясает воздух, я уже лежу на полу. Барабанные перепонки чуть не лопаются от шума, который не смогла приглушить жара. Взрыв был короткий, но очень мощный. Все мое тело покрыто осколками стекла, кусочками металла и бетона.
За взрывом наступает тишина. Мне кажется, что я ранен. Я знаю, что раз чувствую это, значит, я жив. Я пытаюсь понять, где мои руки. Что они держат. Что лежит подо мной. Я приподнимаюсь на локтях. Руки меня слушаются. Трещит стекло. Подо мной лежит ребенок. Мои ладони плотно прижаты к ее ушам. Она тяжело дышит. Она вся горячая. Но без единой царапины.
8 декабря 2013 года
Упсала
Махмуд Шаммош не был параноиком. Как раз наоборот. Он считал себя рациональным высокообразованным человеком, уверенно идущим к своей цели. Махмуд не верил в конспирационные теории и сверхъестественное. Это все для подростков, джихадистов и прочих фанатов альтернативной истории. Он сам привык добиваться всего в жизни, не ища утешения в религии или поддержки в секте. Он своими собственными силами выбился в люди и сбежал из бетонных джунглей пригорода. Сам победил безнадежность и нищету. Его путь к докторской позиции в Упсальском университете был тернистым, но он сам его прошел. Махмуд верил, что самое просто решение в девяти из десяти случаев – верное. Паранойя – это для лузеров.