– Спускайся, догоняй, я тебя не съем, – услышал я снизу.
Через пару мгновений я оказался в небольшом помещении-каморке, больше напоминавшем пещеру, чем комнату. Все стены здесь были обклеены какими-то вырезками и листками бумаги, исписанными неровным почерком, посреди комнаты стоял стол, на котором располагалась настольная лампа, похожая на ту, что была в кабинете дамы-психиатра. Это и был единственный источник мягкого, но достаточно яркого теплого света, который в сочетании с бордово-бежевым цветом стен придавал этому месту кровавый оттенок.
Оглядевшись, я было подумал, что единственным входом и выходом здесь служила достаточно широкая деревянная лестница, ведущая аккурат к моей койке. Но сама возможность этого привела меня в состояние такого беспокойного дискомфорта, что я тут же от нее отказался. Не вдаваясь в размышления о том, насколько лицемерной с моей стороны была такая реакция, учитывая все обстоятельства, скажу лишь, что вскоре я успокоился, разглядев за грудой бумаги на одной из стен очертания двери.
– Итак! – вдруг воскликнул Вергилий, чем вывел меня из задумчивости. – Вот, наконец, мы и скрылись от них!
Его горящие глаза были устремлены прямо на меня, что несколько конфузило, поэтому я решил как можно скорее прервать наступившую паузу:
– А ты уверен, что они не обнаружат дыру в полу?
– Конечно же, уверен! – убежденно заявил голова-горшок. – Ей богу, если бы я не был проникнут к тебе столь глубоким уважением, непременно возмутился бы твоему невежеству.
– Моему невежеству? – переспросил я.
– Ну конечно! Ты же мессия! Тот, кто открыл путь к подлинной и неподдельной свободе! Невежество, к сожалению, естественное следствие этого, ведь память – жертва, которую надо принести! – возбужденно проговорил он.
– О чем ты говоришь? – недоумевал я.
– Это ты, ты просветил меня! Неужели ты не помнишь? – отчаянно произнес Вергилий. На это я мог лишь промолчать. И тогда, словно в лихорадке, он бросился к одной из облепленных листками стен и стал бешено по ней шарить. Не зная, что делать, я просто наблюдал за ним, ожидая, чем все разрешится.
-Вот оно! Все здесь! – внезапно прокричал голова-горшок и рывком приблизился ко мне, держа в руках охапку исписанных листов. – Я смог выкрасть некоторые из них до того, как они забрали остальное!
Моментально до меня дошло, о чем шла речь. Мой дневник, тот, который я писал по наставлению главврача. Я нерешительно забрал у Вергилия листы и пробежал глазами написанное. В отличие от большинства страниц, висевших на стенах помещения, эти были исписаны моим характерно-красивым почерком, здесь я смог прочесть уже некогда процитированный выше отрывок, а также несколько других любопытных записей. Среди них я нашел ту, которая, по-видимому, так взбаламутила Вергилия:
«Память ускользает от меня. Я знаю, знаю, почему. Это место – не более чем временная, нестойкая конструкция, обреченная на крушение. Как и всякое другое место. Мои сны, как они их называют, – вот, что действительно важно. Я нашел источник свободы, этакого полета без завершения, не подразумевающего ни падения, ни посадки. В этом мире они называют его «безумием». Но надо лишь поверить, поверить в иллюзорность, хрупкость тех заблуждений, которые люди, собравшись в кучку (подлинных сумасшедших, называющих себя «личностями»), культивируют, создавая «общество». Понятие, обреченное на безжизненное самоподдержание, где каждое новое испражнение перемалывается и вновь скармливается страждущим наркоманам, чей наркотик – каждодневное оправдание собственного существования, ставшего самоцелью и потому не имеющего никакого смысла. Стоит лишь поверить в это, и станет ясно – мы можем искривлять пространство и время, перестав воспринимать их как безусловные самоочевидности».
Закончив чтение, я поднял глаза на Вергилия, который все это время не отрывал от меня свой воодушевленный взгляд:
– Ну? – вымолвил он, задыхаясь от волнения. – Видишь? Теперь ты вспомнил? Быть там и тогда, где хочешь! Я… я пытался продолжить, я переписывал твои слова, добавлял свои, я думал над всем этим… и… я так многого достиг, благодаря тебе! Я почти свободен, посмотри, что я смог сделать! Это место – плод моей фантазии, прорвавшийся сквозь пучину диктата реальности, здесь нас никто не найдет, потому что это место не для них! Спустившись сюда, мы сошли с их радаров!