Утром он раньше всех вышел из юрты, чтобы отсчитать показания инструментов, вывешенных на ночь. Остальные путники лежали еще в спальных мешках.
Вдруг войлочная дверь юрты поднялась; метеоролог, бледный, с вытаращенными глазами, вернулся в юрту и произнес, заикаясь:
— Если бы я был один, я бы больше не сомневался в том, что рехнулся окончательно.
— Ну, что такое опять? В чем дело? Какая катастрофа разразилась? — послышались вопросы, у одних испуганные, у других иронические.
— Тучи или туман почти рассеялись, и солнце, понимаете ли вы, полярное солнце, стоит в зените! — прокричал Боровой.
Все бросились к выходу, толкая друг друга и на ходу одеваясь.
Над ледяной равниной клубился легкий туман и сквозь него то ярче, то тусклее светил красноватый диск, стоявший прямо над головами, а не низко над горизонтом, как полагалось полярному солнцу в пять часов утра в начале июля под 80° северной широты.
Все стояли, задравши головы кверху, и смотрели молча на это странное солнце, находившееся на ненадлежащем месте.
— Странная эта местность — Земля Нансена, — промолвил Макшеев не то трагическим, не то ироническим тоном.
— Да не луна ли это! — предположил Папочкин. — Может быть теперь полнолуние?
Боровой порылся в карманном справочнике.
— Теперь действительно полнолуние, но только этот красный диск не похож на луну — и светит сильнее, и греет заметно.
— Может быть на Земле Нансена… — начал Макшеев, но Каштанов перебил его:
— В полярных странах в летние месяцы луна никогда не бывает в зените: или ее совсем не видно, или она стоит очень низко.
— А если это не луна и не солнце, то что же это такое? Как найти объяснение?
Но ответа никто не мог дать. Все продолжали делать догадки и опровергать их; затем позавтракали и собрались в путь. Термометр поднялся до +8°. Туман то сгущался, скрывая красное светило, то разрежался, а Оно показывалось неизменно в зените, не двигаясь с места.
Путь шел по прежнему вниз по ледяной равнине вдоль берега большого ручья. Уклон как будто становился более пологим.
Собаки бежали дружно, путешественники сидели на нартах, по временам вскакивая, чтобы поправить упряжь или устроить мистик через более глубокое русло.
Как только солнце пробивалось сквозь клубы тумана, вое поднимали головы и смотрели на это странное светило, принявшее такое противоестественное положение на неприветливом небе.
В обед сделали обычный привал.
Полдень впрочем показывали только часы, солнце еще стояло по-прежнему в зените и казалось не думало менять своего места.
— Чем дальше в лес, тем больше дров! ворчал Боровой. — Солнце и под 80° северной широты должно перемещаться по небу, а не стоять на одном месте! Ведь земля-то вертится!
Во время привала он определил высоту солнца, которая оказалась равной 90°.
— Можно подумать, что мы находимся под тропиком в день летнего солнцеворота или под экватором во время равноденствия, — сказал он после наблюдения. — Какую широту прикажете записать? Хоть убейте, я не понимаю, где мы находимся и что вокруг нас происходит. Мысли в голове путаются, и все кажется каким-то странным сном!
Все в сущности разделяли это чувство Борового и совершенно не могли объяснить себе это новое непонятное явление, по своей загадочности превосходящее все остальные: противоречивые показания инструментов, постоянный ветер с одной стороны, беспросветные тучи, ненормальное тепло, красноватый свет и колоссальная впадина с глубиной большей, чем все известные на земле.
Во время обеда и отдыха строили всевозможные догадки о катастрофах, происшедших с землей с тех пор как они на «Полярной Звезде» и на Земле Нансена были отрезаны от всякого общения с остальным миром.
Полярная тундра
Под вечер ледяная равнина превратилась в Ледяные увалы.
Редкий туман плыл в воздухе, почти не заслоняя красноватое солнце, которое по-прежнему оставалось в зените, словно издеваясь над путешественниками, продолжавшими смотреть на него с изумлением.
Приближалось время остановиться на ночлег; на ледяном гребне это было не особенно удобно: хотя места было достаточно, по вода — далеко внизу, и спускаться к ней по гладкому ледяному откосу было невозможно. Поэтому продолжали ехать, в надежде найти более подходящее место, тем более что впереди сквозь туман видна была какая-то темная равнина.