Приблизившись к юрте, охотники увидели, что Каштанов и Громеко заняты какой-то странной работой. Они вытаскивали из ямы, вырытой на склоне холма, глыбы какого-то белого камня и складывали их в кучу.
— Этот холм оказался настоящим кладом для нашей экспедиции, — объяснил Каштанов подошедшим товарищам. — Для исследования его состава я вырыл яму в полтора метра и на этой глубине наткнулся на сплошной чистый лед; в другом месте оказалось то же самое. Тогда мне пришла мысль вырыть в глубине холма камеру во льду, которая послужит прекрасным ледником для хранения провизии и шкур. Ведь мамонты или носороги не каждый день будут прибегать к нам на ужин!
— Неужели весь холм ледяной и только сверху покрыт землей? — спросил Боровой.
— Думаю, что так! На севере Сибири попадаются такие ископаемые ледники. Это или большой зимний сугроб, случайно уцелевший, или часть отодвинувшейся назад ледяной массы. Она покрылась постепенно илом и песком ручьев, стекавших с ледника, а потому и сохранилась[17].
Это открытие Каштанова оказалось чрезвычайно ценным для партии, оставшейся на месте и получившей под самым своим жильем прекрасное хранилище для провизии.
— Мы устроим потом настоящую дверь и большую камеру в глубине, — заявил Боровой.
— А кроме того, выроем в другой части холма вторую пещеру во льду и будем держать там собак, чтобы они не страдали от наступившей жары, — прибавил Иголкин.
Разгрузив нарты, все стали помогать Каштанову и Громеко в устройстве помещения, достаточного для хранения всех привезенных частей мамонта и остатков туши носорога. Когда оно было окончено и наполнено, вход в него заложили глыбами льда и загородили лыжами и нартами, чтобы собаки не могли добраться до провизии.
На следующее утро занялись приготовлениями к отъезду. Рассортировали весь багаж. Консервы, спирт, юколу поместили в ледник, нагрузили нарты лодками и снаряжением, необходимым для путешествия в глубь Плутонии. Пообедали в последний раз вместе и двинулись к речке Макшеева, простившись с Боровым, который остался караулить юрту и склад. Иголкин с нартами должен был вернуться к вечеру назад. В плавание решили взять одну собаку в качестве караульщика; выбрали Генерала. Его остригли, чтобы он меньше страдал от жары, и пушистый пес получил такой курьезный вид, что никто не мог удержаться от смеха. На голове у него был оставлен чуб, на верхней части ног — бахрома и на кончике хвоста — кисточка. Макшеев, который его стриг, заявил, что эти украшения оставляются для того, чтобы собака своим странным видом пугала хищников, с которыми придется встречаться.
Достигнув берега речки, которая имела до шести метров ширины и от одного до двух метров глубины, спустили лодки в воду и уселись в каждую по два: один — на руле, другой — на веслах. Генерал занял место на носу передней лодки, в которой поместились Макшеев и Громеко. Смешная морда Генерала с большими торчащими ушами и чубом между ними поднималась над бортом.
Иголкин оставался на берегу, пока обе лодки, быстро скользившие вниз по течению, не исчезли вдали. На юрте, которая чуть виднелась на горизонте, Боровой поднял белый флаг. Экспедиция, дружно несшая до сих пор все труды, разделилась, и четыре ее участника поплыли в глубь таинственной страны. Вернутся ли они назад, и если вернутся, то когда, все ли и как?
ВНИЗ ПО РЕКЕ МАКШЕЕВА
Быстро скользили обе лодки вниз по темной воде, спешившей с легкими всплесками на юг, между низкими берегами, с которых свешивались кустики полярной ивы, покрытые свежими листочками. По берегам в обе стороны расстилалась та же ровная тундра с приземистым кустарником, и по-прежнему дул попутный ветер, который путешественники теперь правильно определили как северный, стремившийся со льдов холодного отверстия, с наружной поверхности планеты в ее внутреннюю, теплую полость. По-прежнему туман клубился, то скрывая, то открывая красноватое светило, стоявшее неподвижно в зените. Температура достигла +12 градусов, и туман изредка разражался мелким дождиком, впрочем быстро прекращавшимся.
Лодки плыли со скоростью до восьми километров в час. Сидевшие на руле вели съемку, отмечая направление всех извилин речки. Проплыв двадцать пять километров, остановились на ночлег.
Небольшая экскурсия по берегу показала, что в тундре кусты поднимались выше и кое-где к ним примешивалась низкорослая лиственница, образуя вместе с ивой и березой небольшие, но очень густые рощицы. Среди кустов были протоптаны узкие тропинки, приводившие к берегу реки и, очевидно, служившие животным для ходьбы на водопой.
17
Холм, очевидно, состоял из ископаемого льда, сохранившегося благодаря вечной мерзлоте на небольшой глубине. Подобные ископаемые льды встречаются нередко на севере Сибири, особенно вблизи берегов Ледовитого океана.