Роскошное платье из тончайшего дымчатого шелка с расшитым листьями и цветами корсажем выглядело великолепно. В середине каждого цветка сверкала жемчужина. Сетка с такими же жемчужинами поддерживала ее локоны. Жавель усилила нежно-розовый цвет губ каким-то таинственным кремом, а ресницы подкрасила у основания углем.
Из зеркала на Ниниану смотрела высокая, элегантная фрейлина. Незнакомка, как призналась она себе. После богатой событиями аудиенции у кардинала Ришелье Ниниана стала другой, совершенно непонятной самой себе. Экзотичной и новой, как улыбка, которую она послушно изобразила на лице, прежде чем последовать за герцогиней де Шеврёз, направившейся прямо в дворцовый зал для балов.
Глава 10
— Вас восхищает мадемуазель де Отфор? Прелестна, не правда ли? Его Величество сравнивает ее с утренней зарей и оказывает ей предпочтение в присутствии королевы, чтобы побольнее задеть супругу. Знал бы он, как безразлично она к этому относится!
Ниниана вздрогнула от испуга. Она оторвала свой взгляд от действительно очаровательного, очень юного существа, флиртовавшего с королем, и посмотрела на придворную даму, произнесшую эти язвительные и бесцеремонные фразы. Перед ней стояла стройная красавица с каштановыми волосами и нежным взглядом карих глаз, совсем не соответствовавшим ядовитым словам. Видимо, моложе двадцати, но старше юной нимфы, у которой Людовик Французский поцеловал в тот момент руку.
— Откуда вы это знаете? — спросила удивленная Ниниана и услышала довольный смех.
— Это знает каждый. Тем не менее Мари глубоко предана королеве. Она стала ее ближайшей фрейлиной три года назад, в четырнадцать лет, по приказу Людовика. С тех пор король обхаживает ее на глазах супруги и отмечает всеми знаками внимания. Этот бал дается в честь ее именин. Но не будем больше говорить о Мари. Вы ведь новенькая при дворе? Простите, что я так запросто к вам обратилась. Меня зовут Мери Энн д’Этанже, я тоже фрейлина королевы…
— Ах вот вы где, дитя мое! Пойдемте, королева хочет вас видеть!
Герцогиня де Шеврёз прервала разговор и увела Ниниану из ниши. Шагая рядом с ней, девушка ловила на себе любопытные взгляды и слышала приглушенные голоса, сопровождавшие их обеих. При мысли вскоре оказаться перед королем сердце ее громко-громко стучало. В нее вселяло неуверенность то, что, зная так много о нем, она не была с ним знакома. Властитель, передавший первому министру право распоряжаться жизнью и смертью, был человеком, избегавшим свою супругу и провоцировавшим различные скандалы, в центре которых были фавориты то мужского, то женского пола. Сердитым, часто больным, признававшим лишь одну настоящую страсть — охоту. Внезапно Ниниана вспомнила слова, сказанные бароном де Мариво во время их игры в шахматы по поводу короля:
— Вы когда-нибудь задумывались о его жизни? В детстве его терроризировала тщеславная королева. В подростковом возрасте, в четырнадцать лет, когда он только начинал самостоятельно мыслить, мать, не спрашивая у него согласия, женила его на четырнадцатилетней легкомысленной испанской принцессе. Он всегда знал, что мать дожидается его кончины от многочисленных болезней, чтобы младший брат смог наконец сесть на трон. Тем не менее он нашел в себе силы энергично преодолеть собственную неполноценность и стать справедливым правителем!
Мариво восхищался своим королем, но кто он такой, этот шпион, чтобы можно было прислушиваться к его мнению и к его словам? Она присела в глубоком реверансе, услышав ясный голос королевы, говоривший о ней.
— Разрешите, Ваше Величество, представить вам Ниниану де Камара. Она дочь моей любимой умершей подруги, поэтому я с радостью включила ее в круг моих дам.
— Встаньте, мадемуазель. Добро пожаловать к нам…
Ниниана выполнила равнодушное требование. Темные миндалевидные глаза короля под четко очерченными бровями скользнули по ней, не задерживаясь. Было ясно, что Его Величество мало интересовали придворные дамы супруги, за исключением Мари де Отфор. Вероятно, он даже не запоминал их имен.
В отличие от других фрейлин, Ниниана была благодарна ему за это. Чем меньше внимания обращал на нее король, тем увереннее она себя чувствовала. Однако она в свою очередь с любопытством оглядела его из-под прикрытых век. Людовик Французский не показался ей таким неприятным, каким считали его враги. Хотя лицо с крупным выступающим носом и острым подбородком, не совсем прикрытым клиновидной бородкой, не отличалось ни красотой, ни мужественностью, на нее произвела впечатление величавость монарха. Но заметила она и следы глубокой меланхолии. Нездоровый цвет лица не смогли изменить даже многочисленные выезды на охоту, от которой он испытывал удовольствие. По нему было видно, что он болен и страдает от этого.
— Благодарю, Ваше Величество, — произнесла Ниниана хрипло в тот момент, когда он снова повернулся к нежной Мари де Отфор. Та напомнила ей Диану. Наверное, ее сестре король уделил бы больше внимания.
По знаку королевы Ниниана села на скамейку среди придворных дам. Музыканты уже настраивали инструменты для первого танца. Анну Австрийскую, казалось, вовсе не трогало, что на этот танец король пригласил свою фаворитку. Она болтала с герцогиней де Шеврёз. Ниниане представилась возможность повнимательнее осмотреться вокруг.
Кардинал Ришелье или отклонил приглашение, или должен прибыть позднее. Единственная красная одежда, которую она отыскала, была на той самой девушке, которая говорила с ней в начале бала. Кажется, Мери Энн д’Этанже.
Та, вероятно, почувствовала направленный на нее взгляд и, подойдя, села рядом с Нинианой.
— Я правильно расслышала ваше имя? Мадемуазель де Камара? — поинтересовалась она, чуть задержав дыхание.
Ниниана кивнула.
— Ниниана де Камара. Вас удивляет, что Камара появилась при дворе? Честно говоря, я сама удивлена. До сих пор не понимаю, каким образом так сильно изменилась моя судьба.
Мери Энн д’Этанже нервно прикусила нижнюю губу. Маленькими руками она мяла носовой платок, обшитый тонким кружевом. Затем, подняв глаза, взглянула на Ниниану и заговорила еле слышным шепотом:
— Дело в том… вы… простите! Королева говорила с вами о Люсьене? Она знает… О, простите! Я не должна спрашивать, но я не в себе. Несколько дней у меня нет никаких известий…
У Нинианы сорвались с губ первые пришедшие ей на ум слова:
— Несколько дней? Как вам повезло! Мы несколько месяцев ничего не знаем о нем. Объясните мне, в чем причина вашей большей осведомленности по сравнению с его сестрами.
Мери Энн д’Этанже сильно покраснела. Внезапная мысль мелькнула в голове Нинианы. Возможно, что эта девушка и Люсьен…
— Я… простите… я понимаю, что это неучтиво, но никто по должен об этом знать. Мой отец, один из советников короля, презирает людей, выступивших против законного монарха. А королева готова помогать нам лишь в том случае, если Люсьен докажет ей свою преданность. Я же… Я так боюсь…
Она пробормотала свое объяснение заикаясь и в волнении оторвала от платка кусочек кружев. Ниниана с трудом взяла себя в руки.
— Рассказывайте! — потребовала она тем повелительным тоном, который и на Диану действовал безотказно.
— Я… я очень привязана к вашему брату, мадемуазель де Камара, и… наши чувства взаимны. Мы познакомились, когда он упал перед королевой на колени. Это было в Тулузе, во время процесса против герцога. Он просил о снисхождении к своей семье, но было уже слишком поздно!
Воспоминание о страшных днях прошлогоднего ноябри, закончившихся казнью Монморанси и разрушением родительского дома, вызвало в душе Нинианы сильную боль, но она молча, движением руки, заставила собеседницу продолжить рассказ. Ее слишком интересовала причина, по которой Люсьен после провала своей миссии не позаботился о сестрах.
— Я присутствовала при получении им известия о разрушении замка и гибели его семьи. Он… он тогда не знал, что погиб только отец. Он был в отчаянии и говорил лишь о мести!
Ниниана, отличавшаяся таким же бурным темпераментом, как и ее брат, легко представила себе тогдашнее состояние Люсьена. Следовательно, он, независимо от Паулины, решил попросить королеву о помощи. Ведь он был на четыре года старше Нинианы и больше, чем сестры, знал о дружбе матери с королевой. Но что побудило ого в дни траура отправиться в дом Гастона Орлеанского и качестве слуги?
Мери Энн в следующих словах ответила на ее вопрос:
— Королева обладает необыкновенным умением окружить себя нужными людьми. Все мы догадывались, что она вместе с королевой-матерью одобряла мятеж. Но не было известно о существовании письма, в котором она обещала Гастону поддержку и выражала готовность выйти за него замуж после смерти Людовика.
Ниниана, поняв, что разговор не должен достигнуть посторонних ушей, прошептала:
— Король много болеет. Зачем же нужен мятеж, если его кончина столь близка?
— Я… я не знаю… Однако Люсьен полагает, что кончина короля является делом решенным. Насильственная кончина.
— Боже милостивый! Убийство? Вы действительно так полагаете? А… что связывает Люсьена с этими антигосударственными делами? Разве прошедшие события не научили его держаться подальше от интриг?
Мери Энн д’Этанже подняла голову, чтобы встретить взгляд Нинианы.
— У него нет выбора. Королева пообещала ему амнистию и должность при дворе, если ему удастся завладеть тем письмом. Все это может заставить моего отца изменить мнение о Люсьене!
Постепенно Ниниана начала различать нити, из которых связали сеть. Напрашивающиеся сами собой выводы вызывали у нее страх.
— Значит, Люсьен де Камара живет в доме Орлеанских тайно? Никто там не знает о его происхождении и о данном ему поручении? Он является шпионом и постоянно находится под угрозой поимки и смерти?
Мери Энн стала с гордостью защищать его:
— Он — агент французской королевы. Нужно любой ценой помешать кардиналу Ришелье заполучить письмо в свои руки. Королева трепещет при мысли о той власти, какую получит он над ней, располагая подобной уликой. Не говоря уже о том, что король ничего не должен знать про письмо. При тех отношениях, которые существуют между Их Величествами, он, пожалуй, не стал бы возражать против суда над Анной Австрийской.
Сделанное взволнованным шепотом признание превратило первоначальный страх Нинианы в полное замешательство. Как же осмелился Люсьен при таких обстоятельствах явиться во дворец Мариво? А если бы он попал в руки барона и тот обнаружил, что мнимый лакей наследника престола — брат Дианы? Взаключение ей стала ясна причина робкого признания, сделанного придворной дамой в самом начале их разговора.
— Вы опасаетесь за Люсьена, потому что влюблены в него?
— Всем сердцем. Я была бы счастлива стать его женой, — робко призналась Мери Энн и покраснела.
На это Ниниана заметила:
— Он беден. Наш дом разрушен, состояние конфисковано, земли отобраны. Он не тот мужчина, который смог бы гарантировать женщине беззаботную жизнь.
Юная дама возмущенно пожала плечами.
— Вы полагаете, что это имеет значение? Я люблю его самого, а не его состояние. Моего приданого хватит для миг двоих. Кроме того, я уверена, что королева будет благодарна Люсьену, если он выполнит ее трудное задание.
«А если нет?» — хотела спросить Ниниана, но, заметив и карих глазах сияние надежды, промолчала. Раз девушка верит в справедливость этой жизни, не стоит лишать ее иллюзий. Однако сложности, по-видимому, существуют, иначе брат давно бы выполнил поручение.
Между тем Мери Энн продолжала делиться переживаниями.
— Так трудно находиться в неведении! Я не вхожу в число самых доверенных лиц королевы и вынуждена дожидаться скудных вестей, иногда присылаемых Люсьеном. Кажется, принц Гастон уже не надеется на брак с королевой. Говорят, что его супругой должна стать Маргарита Лотарингская! Никому не известно, уничтожил ли он своевременно документы или спрятал их где-нибудь перед бегством за границу.
Мери Энн схватила Ниниану за руку, не заботясь о том, что мнет шелк элегантного платья.
— Королева говорила с вами о брате? Умоляю вас, скажите мне!
Ниниана молча покачала головой. Будет ли эта взволнованная девушка ее родственницей, ведомо пока лишь одному Богу.
Мери Энн д’Этанже отпустила ее руку и глубоко вздохнула.
— Скорее бы кончилась эта неизвестность. Но, пожалуйста, не говорите никому, что беседовали со мной. Королева заставила нас поклясться на Библии, что тайна не будет нарушена.
Ниниана успокоила девушку и машинально поправила платье.
— Можете положиться на меня. Я умею молчать. Кроме того, я никого не знаю при дворе, кроме королевы, герцогини де Шеврёз и моей новой камеристки. С кем я стану болтать?
Мадемуазель д’Этанже сменила тему и сунула мятый платок в висевшую на поясе сумочку.
— Бедная герцогиня! Вы знаете, как старается она избегать встреч с королем? Ему не нравится ее влияние на его супругу. Пожалуй, он и герцогиню предпочел бы послать на эшафот.
— Как можете вы это утверждать?
— Все слышали слова короля во время последней охоты. Если бы Ришелье не вернулся своевременно в январе в Париж, то кто знает… Мари де Шеврёз должна быть благодарна кардиналу, что в Бастилии сидит лишь ее любовник, а не она сама. Однако расследования еще не закончены…
Ниниану охватила дрожь. Изящная легкость, с которой Мери Энн рассуждала о смертных приговорах и арестах, напоминала болтовню, которой герцогиня недавно старалась поднять ей настроение. Неужели все здесь лишь видимость и ложь? Лувр вдруг показался ей лабиринтом из противоречивых интересов, тщеславия, жажды власти и коварства. Во дворце Мариво у нее был только один противник. Не совершила ли она глупость, променяв его столь поспешно на блестящее многоголовое чудовище под названием «двор»?
Она дрожала в своем роскошном платье, но холод охватывал ее изнутри. Тепло и сияние, излучаемые сотнями свечей, не могли ее согреть. Все происходящее вселяло в нее страх.