— Пи, — сказал мышонок, увидев ужас, отразившийся у меня на лице, и, сбежав со стола, убежал в сторону умывальни.
Отложила красную книгу и медленно подошла к софе и присела на край. Мужская грудь медленно поднималась и опускалась. Отлично, значит, не умер.
Я боялась вздохнуть. Разумнее всего было бы позвать на помощь, но где я, а где разум. От одной мысли, что некромант может умереть, волосы вставали дыбом. Не знаю почему, но я решила, что его невозможно убить.
— Да что опять? — послышалось за спиной.
Дымок, видимо, нашел то, что искал, но ему не хватало сил донести это. Мне бы пойти помочь, но ноги не слушались. Глаза смотрели на то, как капает кровь, а руки потянулись к ране.
— Почему? — я охнула, когда он одной рукой перехватил мое запястье, — ты не попросила друзей, чтобы они научили тебя читать?
Глава пятнадцатая — Откровенный разговор
«Люди приходят в нашу жизнь и уходят постоянно. Необходимо научиться быть с ними здесь и сейчас, а не думать о том, что им, возможно, суждено раствориться в воспоминаниях им подобных».
Я дернулась от неожиданности, но не смогла высвободить запястье из цепкого захвата, несмотря на то, что он держал меня раненой рукой.
— У вас кровь, — сообщила я, казалось, очевидной.
— Знаю.
Вот когда не надо, он кричит, рвет и мечет, а когда надо действовать, лежит себе на софе и умирает.
— Я позову целителя.
— В академии нет целителя.
— Ах да! Вы же всех уволили, — зло прошипела я.
Не понимаю, что именно меня раздражало в сложившейся ситуации. Он лежал весь такой невозмутимый, пока из раны хлещет кровь. Да еще и держит меня так, словно ранение не причиняло боль.
А в академии, действительно нет целителя. Надо отправить кого-то в городской лазарет. Кого бы отправить?
Агат.
Точно, Агат идеально для этого подойдет. Он быстрый. А еще, он один из немногих, кто не задает вопросов в критических ситуациях. Правда, потом от него не отделаешься, пока все не расскажешь. Но об этом подумаю позже.
Я снова дернулась, чтобы встать, но мужская ладонь продолжала удерживать за запястье.
— Да отпустите Вы меня уже.
— Ты злишься на меня?
Он издевается?
Какая злость?
Я в бешенстве, что он позволил себя ранить. Страшный, грозный и опасный некромант позволил себя ранить. А еще я в панике из-за того, что не знаю, как помочь.
Вдох-выдох.
Надо просто вспомнить, что бывает, когда люди болеют. Свободной рукой прикоснулась ко лбу: горячки нет. Провела по лицу и шее, тоже все нормально.
— Эль, — хрипло позвал ректор, но прежде чем продолжить, откашлялся, — что ты делаешь?
— Проверяю, нет ли у Вас жара. — Странный. Да и я не лучше. При чем здесь жар? Он не болен, а ранен. Хотя разве это имеет значения? — Вы что, в первый раз ранены?
— Нет. — Моё запястье обрело свободу. — Но мне нравится, продолжай.
А что продолжать-то? Я не целитель. У меня нет ни их магии, ни их знаний.
— Надо кого-нибудь отправить в городской лазарет и…
— Пи.
— Мази, — перевел Барсик, выплюнув очередной платок (слишком большого размера, даже для кота). — Это все из запасов Эвы.
— Пи, — кивнув, подтвердил Дымок.
— И что мне с этим делать?
Никогда бы не подумала, что способна паниковать. Я никогда в жизни не паниковала. Не было причин для паники. Даже когда мама умерла, это было так… Казалось, я стерла из памяти эти воспоминания.
Было холодно и тихо.
Очень тихо.
Меня коснулась мужская ладонь.
— Красная баночка с белой крышкой. И перевязочные бинты.
Я дернула головой, приводя мысли в порядок. Наклонилась, чтобы взять необходимое. Пока разворачивала наспех завязанное, как оказалось, полотенце, ректор сел на софе.
— Открой.
Я последовала приказу. Большая по размерам баночка поддалась с трудом и открылась с характерным звуком. Помещение наполнилось неприятным запахом перегноя и крапивы. Мужчина не стал забирать из моих рук вонючее средство. Достав необходимое количество неприятно пахнущей мази, он щедро нанес средство на место ранения. Я же просто стояла и наблюдала за тем, как он сам о себе заботится. Толку от меня никакого.
— Так почему ты не попросила о помощи друзей?
— А?
Я была так увлечена отсутствием на лице ректора каких-либо эмоций, что не сразу поняла, о чем разговор. Как вообще можно смазывать кровоточащую рану и даже не поморщиться?
— Друзья, Эль! Почему ты не попросила о помощи друзей? Уверен, что рыжий друг, точно смог бы помочь тебе научиться читать.
— Я просто… Что? — До меня, как всегда, с опозданием, дошло то, о чем говорит мужчина. Какая разница, почему я не попросила? Он же РАНЕН!
— Ты не отвлекайся, малышка.
— Не видела причин кого-либо обременять.
— А зачем еще нужны друзья? Тот, кто приходит в твою жизнь надолго, должен знать, или хотя бы стремится узнать о тебе все. С друзьями мы искренние, настоящие. Если ты не можешь попросить о помощи их, то кого просить?!
— Она не умеет или не хочет быть искренней.
Я убью этого кота! Вот сейчас успокоюсь, сердце, что сжимается от боли при виде того, как некромант сам себя лечит, и убью.
— И почему же?
— Вы ранены, — напомнила я.
— Я в курсе. — он указал на плечо, на вымазанную в вонючей мази руку и вопросительно уставился на меня. — Спину придется тебе. Я не достану.
— Угу. — Я отложила мазь, встала и начала стягивать его рубашку, когда услыхала неожиданное…
В первой магической академии в столице Силерин стране Каап, созданной по указу короля Уолтера Рагафа раздался смех некроманта.
Я застыла как вкопанная. Он смеется. Ректор за все время, даже ни разу не улыбнулся, а тут разразился смехом. А может, все-таки жар?
Уже намеревалась повторно проверить его на наличие повышенной температуры, как осознала пугающее: я раздеваю мужчину.
Что я делаю? Да, мне часто приходилось разувать отца, когда он приходил пьяным. А если старик умудрился упасть в какую-нибудь канаву, то раздевала его до пояса, лишь бы постирать одежду. В противном случае тетка устраивала скандал и могла неделями утверждать, что в доме пахнет ссаньём. Чтобы избежать скандала, я делала многое, но…
Это не мой отец. Это красивый, прекрасно сложенный мужчина, да еще и ректор академии.
— Простите, — я сделала шаг назад, но была остановлена сильной, хоть и раненой рукой.
— Нет, продолжай.
— Я не…
— Эль, я не справлюсь сам.
Делать было нечего. Попытки снять один рукав не увенчались успехом. Ректор словно застыл. Сидел неподвижно, не мешая мне стягивать одежду, но и совершенно не помогал. Смирившись с необходимостью раздеть мужчину догола, я потянула вниз рубашку и, не удержав равновесие, рухнула, уткнувшись в мужскую грудь.
— Эм-м-м, — протянула от безысходности. Ну почему я такая глупая? Моих рук не хватало, чтобы обхватить его широкие плечи, а додуматься сначала расстегнуть рубашку до конца, я не смогла.
— Ты приятно пахнешь.
Подняв глаза, я в очередной раз отпрянула. Некромант улыбался. А его глаза, до этого безжизненные и бездонные, обволакивали, как утренний туман, мягко и нежно.
Что это с ним?
А со мной? Почему сердце рухнуло в пустоту из которой взлетело к небесам?
— Это… Это, — не хотела признаваться, но лучше хоть что-нибудь сказать, чем слушать бешеный стук своего сердца. — Это лимоны.
— Лимоны?
— Эва дала. Я сказала, что у нее очень красивая белая кожа и…
— Ясно.
Неловко. Все, что происходит в этом помещении, наполнено неловкостью. И почему Барсик молчит? Мог бы заполнить тишину своей постоянной болтовней.
— Так удобнее?
Пока я стояла, краснела и пыталась понять, что происходит, ректор стянул рубашку и повернулся спиной. Мои глаза округлились. Со стороны спины дыра была больше, чем со стороны груди?
— Чем это Вас так?
— Отвечу, как ты расскажешь, почему не стала полагаться на друзей и занялась самообучением.