— Лорд и леди Блэквуд! — прогремел голос дворецкого.
Генри затаила дыхание. Они пойдут следом. Алекс слегка толкнул ее локтем и прошептал:
— Улыбка!
— Его светлость герцог Эшборн! Лорд Стэннедж! Мисс Генриетта Баррет!
Зал затих. Генри ничуть не обманывалась на свой счет. Она знала, что эта тишина воцарилась не из-за ее несравненной красоты, просто всем было крайне любопытно взглянуть на девушку, которой удалось заручиться поддержкой двух самых красивых мужчин во всей Британии.
Они направились к Каролине, еще больше закрепив этим успех Генри и объявив таким образом всему миру, что опекать дебютантку будет влиятельная графиня Уорт.
Через несколько минут Генри уже была окружена мужчинами и женщинами, желавшими познакомиться с ней. Мужчинам было любопытно: кто эта незнакомка, которой удалось поймать в ловушку и Данфорда, и Эшборна? (Слух, что Данфорд является ее официальным опекуном, еще не прошел.) Женщины проявляли еще большее любопытство — по той же причине.
Генри смеялась, флиртовала и шутила — словом, блистала. Усилием воли ей удалось выбросить Данфорда из головы. Она представляла себе, что каждый мужчина, с которым она знакомилась, был Алекс или Джон, а каждая женщина — Белл или Каролина. Ее хитрость позволила ей расслабиться и быть естественной, и как только ей удалось добиться этого, люди сразу же почувствовали к ней расположение.
— Она — как глоток свежего воздуха, — заявила леди Джерси, ничуть не смутившись банальностью этого высказывания.
Данфорд услышал эти слова и попытался почувствовать гордость за Генри, но не мог пересилить в себе омерзительное ощущение собственника, возникающее каждый раз, как какой-нибудь молодой щеголь целовал ее руку. Но это было несравнимо с испепеляющим чувством ревности, душившим его каждый раз, когда она улыбалась кому-нибудь из более зрелых и опытных мужчин. Как раз в эту минуту Каролина представляла ее графу Биллингтону, человеку, которому он симпатизировал и которого уважал. Черт возьми! Генри улыбается графу! Ну нет, он не продаст ему того арабского скакуна, которого Биллингтон упрашивал продать на протяжении всей весны.
— Вижу, ваша воспитанница произвела здесь настоящий фурор.
Данфорд обернулся и увидел леди Сару-Джейн Уолкотт.
— Леди Уолкотт, — без особого желания поздоровался он, слегка наклонив голову.
— Она имеет огромный успех.
— Да, это так.
— Вы должны гордиться ею.
Он сдержанно кивнул.
— Должна признаться, что не ожидала этого. Не то чтобы она не была привлекательна, — поспешила добавить леди Уолкотт, — просто она не такая, как все.
Данфорд кинул на нее убийственный взгляд.
— Вы говорите о ее внешности или о чем-то другом?
Либо Сара-Джейн была чрезвычайно глупа, либо она просто не заметила злого блеска в его глазах.
— Обо всем. Вы не находите, что она несколько развязна?
— Нет, — коротко ответил он, — я не нахожу.
— Неужели? — Она еле заметно улыбнулась. — Что ж, уверена, что скоро это заметят все. — Она одарила его улыбкой, больше походившей на гримасу, и поспешила уйти.
Данфорд повернул голову и посмотрел на Генри. Неужели она и вправду развязна? У нее всегда был достаточно звонкий смех. Она смеялась, и он считал это признаком того, что она весела и счастлива, но другой мог принять это за кокетство. Он подошел поближе к Алексу, теперь ему было лучше видно ее.
Тем временем Генри удалось убедить себя в том, что она чудесно проводит время. Похоже, все считали ее привлекательной и остроумной. Генри, не избалованная вниманием, к своей персоне, чувствовала настоящее опьянение. Герцог Биллингтон был особенно любезен с ней, и по тому, как он глядел на нее, было ясно, что это внимание отнюдь не простое проявление этикета. Генри находила его очень симпатичным и даже думала о том, что если бы и остальные мужчины, с которыми ей предстояло познакомиться, походили бы на него, она, пожалуй, сможет выбрать кого-нибудь, с кем сможет стать счастливой. А почему бы, собственно, и не сам граф? Он казался ей умным, и хотя его волосы были больше рыжими, чем каштановыми, его теплые карие глаза напоминали ей Данфорда.
— Нет, пожалуй, это не говорило в пользу графа.
Но тут же решила, что рассуждать таким образом было бы несправедливо.
— Вы ездите верхом, мисс Баррет? — поинтересовался у нее граф.
— Конечно, — ответила Генри, — ведь я выросла на ферме.
Белл покашляла.
— Правда? Я не знал.
— В Корнуолле, — Генри решила заставить Белл помучиться еще немного. — Но вам вряд ли будет интересно слушать мои рассказы о ферме. Она ничем не отличается от тысяч других. А вы ездите верхом?
Она задала этот вопрос, лукаво глядя в его глаза. Биллингтон улыбнулся:
— Могу я пригласить вас как-нибудь на конную прогулку в Гайд-парк?
— Боюсь, это невозможно.
— Вы разбиваете мне сердце.
— Я даже не знаю вашего имени, — объяснила Генри, и улыбка озарила ее лицо. — Не могу же я назначать свидание человеку, о котором мне известно, только то, что он граф. Знаете, обидно самой быть всего лишь мисс. Я буду все время думать, что оскорбляю ваше достоинство.
На этот раз Биллингтон не смог сдержать смеха. Он поклонился ей:
— Чарльз Уайком, к вашим услугам, мадам.
— Буду рада отправиться с вами на прогулку, лорд Биллингтон.
— Уж не хотите ли вы сказать мне, что я зря назвал свое имя и вы все равно будете говорить мне «лорд Биллингтон»?
Генри чуть наклонила голову.
— Ведь я совсем не знаю вас, лорд Биллингтон. Вы не думаете, что будет невежливо называть вас Чарльзом?
— Нет, — чуть улыбнувшись, ответил он, — не думаю.
Сладкая дрожь пробежала по ее телу, немного похожая на ту, что она ощущала, когда ей улыбался Данфорд, и в то же время совсем другая. Она опять чувствовала, что желанна, может быть, даже любима, и хотя ей уже удавалось контролировать свои эмоции, тем не менее каждый раз у нее возникало ощущение купания под водопадом.
Она чувствовала, что Данфорд где-то рядом, и посмотрела налево. Действительно, он стоял неподалеку. Перехватив ее взгляд, Данфорд подчеркнуто вежливо кивнул ей. На какую-то долю секунды ей стало трудно дышать. Затем она взяла себя в руки и решительно повернулась к лорду Биллингтону.
— Хорошо, что теперь я знаю, как вас зовут, даже если я и не буду называть вас по имени, — Она загадочно улыбнулась. — По-моему, «граф» звучит как-то холодно и отчужденно.
— Уж не хотите ли вы сказать, что вам будет приятнее думать обо мне как о Чарльзе?
Она едва заметно пожала плечами.
Именно в этот момент Данфорд решил вмешаться. Ему показалось, что Биллингтон вот-вот возьмет Генри за руку, уведет в сад и примется безрассудно целовать ее. К сожалению, Данфорд очень хорошо его понимал. Он сделал три шага и, встав рядом с Генри, взял ее под руку с видом собственника.
— Здравствуй, Биллингтон. — Он постарался вложить в эти слова всю сердечность, на какую только был способен, а способен он в этот момент был не на многое.
— Здравствуй, Данфорд. Так значит, это тебя надо благодарить за появление в обществе этого прелестного создания.
Данфорд кивнул:
— Да, я ее опекун.
Оркестр заиграл первые такты вальса. Рука Данфорда очутилась на запястье Генри. Биллингтон поклонился Генри:
— Могу я пригласить вас на танец, мисс Баррет?
Генри уже было открыла для ответа рот, но Данфорд опередил ее:
— Мисс Баррет уже обещала этот танец мне.
— Ах да, разумеется. Ведь вы — опекун.
Слова графа взбесили Данфорда. А ведь он нравился ему. Данфорд сжал зубы и подавил в себе стон. Что же он будет делать, когда ухаживать за ней начнут те, кто ему не нравится?
Генри раздраженно на него посмотрела.
— Но…
Данфорд с силой сжал ее запястье. Она тут же замолчала.
— Было приятно с вами познакомиться, лорд Биллингтон, — искренне произнесла она.
Он вежливо кивнул ей:
— Мне тоже.
Данфорд нахмурился.
— Если вы позволите. — Он повел Генри к центру зала.
— Что, если я не хочу танцевать с тобой? — проворчала Генри.