Лорд Вудсворт не мог поверить, что молодая женщина, сидевшая напротив него рядом с матерью за обеденным столом, со склоненной над тарелкой златокудрой головкой, некто иная, как его дочь. Все в ней, вплоть до волевого очерка подбородка — чего он раньше не замечал, — свидетельствовало о том, что перед ним человек, сделавший свой выбор и упорно, если не упрямо, добивающийся своей цели. Такова жизненная необходимость, словно говорила она, если ты хочешь преуспеть в этой жизни.
Но было в ней и что-то еще. Еще в детстве Вирджиния никогда не умела скрыть от отца, если на душе у нее было тяжело.
— Теперь, когда Лесли нет с нами, дом будет таким… пустым, — сказала леди Вудсворт.
Вирджиния устало покосилась в сторону матери.
— Мама, но ведь с тобой остается Мэдлин, тебя навещают дети, часто приезжает Саймон…
— Дорогая, может, ты могла бы почаще наведываться домой. Мы так редко тебя видим.
— Обещаю, буду приезжать при первой же возможности.
— У тебя усталый вид, — сказал отец. — Не отдохнуть ли еще несколько дней?
— К сожалению, это невозможно.
Вирджиния потупила взор — ей было стыдно, что приходится лгать. Разве Рич не говорил, что она может отсутствовать столько, сколько сочтет необходимым? На самом деле она безумно тосковала по нему и ей не терпелось вернуться в Стэнфилд.
— Знаешь, по-моему, ты слишком много работаешь, — заметила мать. — Каждый человек имеет право на отдых.
— Мама, я же не все время занята на службе. Иногда на выходные я уезжаю в Лондон.
— Об этом я тоже хотела бы поговорить с тобой.
— Вот как?
— Какой смысл снимать квартиру, если ты все равно живешь в этом Стэнфилд-холле? А на выходные ты могла бы приезжать к нам, в Иденторп.
— Мама, но мне нужна эта квартира. И потом, я так люблю Лондон — да и по Салли я буду скучать.
— Ну хорошо, — смирилась леди Вудсворт, понимая, что переубедить дочь невозможно.
— Расскажи мне об этой леди Кэмпбелл, — попросил отец. — Какая она?
— Нэнси? О, она прелесть, в нее просто невозможно не влюбиться. Мне повезло, что она оказалась на месте и подробно проинструктировала меня о моих обязанностях. Хотя непосредственным моим работодателем является ее племянник. Но его не было, так что собеседование проводила она.
— А чем ты собственно занимаешься? — спросила мать. — Все это так таинственно.
— Здесь нет ничего таинственного. — Вирджиния с энтузиазмом пустилась рассказывать им о Стэнфилдхолле, о том, как во время войны там размещался рекреационный центр для раненых и о том, как теперь его реставрируют.
— Вы не можете себе представить, как сложно переоборудовать такой огромный дом под госпиталь. Практически всю мебель пришлось складывать куда-то на хранение — устанавливать новую сантехнику, отопительную и водопроводную системы. В больших комнатах, как гостиная и столовая, были устроены палаты, а в библиотеке — отделение физиотерапии. Вообразите, что такое происходило бы в Иденторпе!
— Много частных домов в Англии во время войны были переоборудованы под госпитали, но, разумеется, восстановить их в прежнем виде чудовищно сложная задача.
— Это верно. Слава Богу, в Стэнфилд-холле работы практически завершены.
— Ты собираешься там остаться?
Покончив с едой, Вирджиния отложила в сторону салфетку и потупилась — именно над этим вопросом она ломала голову все последние дни.
— Не знаю… не думаю, — неуверенно пробормотала она. — Дело в том, что там все… так похоже на Иденторп, на то, от чего я бежала.
Голос ее дрогнул. Решение оставить Стэнфилд было бы самым трудным в ее жизни, но открыть им истину она не могла.
Лорд Вудсворт подозрительно прищурился — провести его было не так-то просто. Леди Вудсворт, покоробленная словами дочери, сделала обиженную мину.
— Вирджиния, ты должна быть благодарна, что воспитывалась в таком доме.
— Прости, я знаю, но вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду. — Вирджиния сконфуженно вздохнула. — Дело не в Иденторпе, а в порядке вещей, в том, что я должна была неукоснительно следовать старым отжившим традициям и представлениям. Я подумываю о том, чтобы вернуться в Лондон и попробовать себя на госслужбе. Помните, когда я работала на Уайт-холле — в последний год войны, — как мне там нравилось! Теперь, когда я чувствую себя куда более подкованной в профессиональном плане, мне кажется, я смогла бы занять должность секретаря члена парламента или что-то в этом роде.
— Ну что ж, — промолвил Лорд Вудсворт, — у меня достаточно связей в Вестминстире. — Буду только рад, если смогу помочь тебе в этом.
— Папочка, спасибо тебе… Но ты же знаешь, я хочу добиться всего сама.
Повисла пауза. Лорд Вудсворт смерил дочь пытливым взглядом. Ему показалось, в голосе ее звучит какая-то нерешительность, растерянность.
— Вирджиния, признайся, что-то случилось… — сказал он. — Я же вижу, что ты сама не своя. Ты словно не в своей тарелке. Может, это как-то связано с твоим работодателем?
— С чего ты взял? — Вирджиния нервно рассмеялась, словно почувствовав разлитую в воздухе тревогу. — Разумеется, нет. Как тебе могло прийти в голову?
Лорд Вудсворт подозрительно прищурился.
— Не знаю. Я думал, ты мне расскажешь. Что он за человек? Он пытался флиртовать с тобой?
Вирджиния устремила на него взгляд, исполненный священного негодования.
— Что ты такое говоришь! Он джентльмен до мозга костей и никогда не позволит себе компрометировать свою служащую. Едва ли это способствовало бы установлению нормальных деловых отношений.
— Вирджиния, можешь сколько угодно защищать обретенную тобой независимость, но ты остаешься моей дочерью. Ты вступила в мир, в котором традиционно доминировали мужчины. Тебя могут использовать в нечистоплотной игре. Ты слишком дорога мне, и, если что-то не так, я хотел бы об этом знать. Расскажи мне об этом человеке. Кто он?
В голосе лорда Вудсворта зазвенел металл, и Вирджинии сделалось не по себе — она уже пожалела о том, что поведала им о Стэнфилд-холле.
— Право, рассказывать особенно не о чем. По-моему, ему около тридцати двух — тридцати трех лет. Очень богат. Во время войны служил в армии, дослужился до полковника. Любит лошадей, в особенности скаковых.
— Ну что ж, мне это нравится, — не без доли иронии промолвил отец. — А ты случайно не влюблена?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что Вирджиния опешила.
— Итак?.. — стоял на своем отец.
— Я… право… я не знаю, — пролепетала Вирджиния, чувствуя под колючим взглядом, как ее лицо заливает горячий румянец. — Я только знаю, что не могу продолжать работать с ним… учитывая мое отношение к нему.
Она по-прежнему боялась поднять глаза.
Лорд Вудсворт кивнул, словно давая понять, что теперь-то ему все ясно.
— А он? Как он к тебе относится?
— Об этом я не могу судить… Честное слово, папа.
— У него есть жена или невеста?
— Нет. Он… он был женат, но его жена погибла в Лондоне под бомбежкой.
— Следовательно, он вдовец?
— Да.
— Вирджиния, — мягко, вкрадчивым голосом, промолвила ее мать, — а что бы ты сказала, если бы вдруг выяснилось, что он питает к тебе такие же чувства?
Она повернула голову и заглянула в глаза матери. Они излучали теплоту, и в них было то, чего Вирджиния раньше не замечала, — понимание. Ее мать не любила выказывать своих чувств.
— Из твоих слов можно заключить, что он человек порядочный. Может быть, тебе самое время остепениться?
— Возможно, только я этого не хочу. По крайней мере, не теперь. Я должна еще многое успеть сделать, прежде чем за кого бы то ни было выйти замуж. — Шумно вздохнув, Вирджиния встала из-за стола. — Прошу меня извинить. Хочу пораньше лечь спать. Завтра я возвращаюсь в Стэнфилд, и мне рано вставать.
— Надеюсь, ты будешь держать нас в курсе того, что происходит между тобой и твоим… работодателем? — сказал отец. — Как, кстати, его имя?
Он встал и подошел к леди Вудсворт, которая в тот момент была занята тем, что наливала ему бренди.