Просьба была подкреплена поцелуем, и папа тут же издал эдикт, предписывавший всем иудеям мужского и женского пола, обитавшим в старом еврейском квартале, не позже чем через двадцать дней после выхода эдикта покинуть пределы Рима, под страхом смертной казни через повешение; эдикт был оглашен по всему городу.
Еще за два дня до издания эдикта Джулиана послала своих слуг наложить руку на все земли Захарии, на его богатства, на движимое имущество, на пожитки и на слуг; ее повеление было выполнено более чем старательно, и ему не оставили даже старого ночного горшка или ящика из-под свечей. Вечером, часов около шести, сии мародеры явились в дом Захарии; когда они ворвались ко мне в каморку, я сидел, пригорюнившись, подперев голову рукой, стараясь себе представить, что испытывает человек, когда у него понемногу выпускают кровь, приятная ли это смерть. Тут мне вспомнилось, что некоторые философы утверждают, будто душа вся целиком гнездится в крови, и мне подумалось: что же это будет, ежели моя душа плюхнется в лоханку?
Я сильно потел в душной каморке, и у меня вскочил розовый прыщик на руке как раз в том месте, где обычно делают уколы, и я с ужасом подумал, что это моя душа отчаянно ищет выхода из тела. Тьфу, пропасть! Жизнь человеческую выбросят на помойку! Что за мерзость! Умереть, истекая кровью, то же самое, что умереть, испуская мочу. Если потреблять хорошие напитки, то из них образуется хорошая кровь, а моча не что иное, как еще не вполне готовая кровь. Сенека и Лукан были сущие олухи! Как могли они избрать именно такого рода смерть? Свинья, боров и все животные, чье мясо употребляют в пищу, умирают, истекая кровью, под ножом мясника или повара. Умереть от укола не захотела бы даже самая трусливая женщина на свете. Боже мой, как это чудовищно!
Я был занят подобными размышлениями, когда слуги Джулианы схватили меня; они закутали меня с головой в мой плащ, дабы никто по дороге меня не разглядел и дабы я не знал, куда меня тащат. И вот из дома Захарии меня перенесли прямо в комнату маркизы Джулианы. Я и не подозревал, что судьба уготовила мне столь прекрасную смерть. Пока они меня несли на плечах, я был уверен, что направляюсь прямо на небеса; мне мнилось, что меня тащат на носилках в церковь, и я уже больше не надеялся отведать ни эля, ни здешнего пива.
Джулиана гневно напустилась на своих слуг, словно я неожиданно для нее попал к ней в руки:
— Что за подарочек притащили вы ко мне в дом? Это весьма странно. В чем он провинился? И где вы его подцепили?
Они отвечали примерно в таких словах:
— Мы нашли его в доме Захарии, он сидел запертый в каморке, как пленник, и мы решили, что нарушим приказание вашей светлости, ежели оставим его там.
— Ах, — сказала она, — вижу, вы перестарались. Или вы думали, что я, будучи одинокой женщиной, нуждаюсь в любовнике? Вы притащили ко мне сего безбородого хлыща, дабы навлечь на меня подозрения? Ведь я даже не ведаю, откуда он и чего ему надобно! Так слушайте! Вы оскорбили меня, и я этого вам не спущу! Вам надлежало отвести его к стражникам. Я наказала вам отобрать у Захарии только его имущество и слуг.
Слуги стали умолять Джулиану, чтобы она простила им их ошибку, они-де впали в крайность от избытка рвения и отнюдь не желали нарушить ее приказ.
— Но ведь я могу заподозрить и самое худшее! — продолжала она. — Скажу вам по правде, я начинаю подозревать, что сей юноша опасный сумасброд и что он подкупил вас, намереваясь меня обесчестить. Но, с другой стороны, я вполне могу допустить, что такой человек, как Захария, превратил свой дом в тюрьму. С вашего разрешения, прекрасный синьор, вы будете находиться у меня под замком, покамест я не наведу о вас справок; я узнаю о вас всю подноготную, и лишь тогда мы с вами расстанемся. Ступай, — приказала она служанке, — отведи его в дальнюю комнату, что в самом конце галереи и выходит окнами в сад. А вы, услужливые сводники, потрудитесь доставить его туда под караулом, раз вы уж потрудились притащить его сюда; когда сие будет сделано, проверьте, хорошо ли заперта дверь, и отправляйтесь восвояси.
Служанка была продувная бестия и знала все хитрости, как свои пять пальцев, ей не приходилось долго ломать себе голову. Все женщины таковы, у каждой из них имеется плащ на случай дождя, и она умеет за милую душу отвести глаза мужу.
Но покамест будет об этой синьоре маркизе. Позвольте вам рассказать, как обошелся Цадок с моей возлюбленной после того, как я был продан Захарии. Я полагаю, вы не такой простак, чтобы ожидать хороших плодов от дурного дерева: он был Цадок и поступил с ней как Цадок. Делая вид, что он хочет у нее выпытать, за какие деньги подмастерье привел ее к нему в подвал, он раздел ее догола, бичевал, отбивая на ней барабанную дробь, и исхлестал ее от головы до пят. День за днем, спокойно переваривая свой обед, он повторял сию процедуру. Это был жестокий лицемер и сладострастник с каменным сердцем.