Доктор Горовиц только что завершил книгу по электронике. В книге обсуждается множество проблем, связанных с использованием датчиков деформации, а также документально подтверждается конкретная чувствительность Хастеда, замкнутая на посторонние сигналы — такие как статические заряды, генерируемые кривляющимися маленькими мальчиками.
Брайан Инглис прокомментировал эксперименты Хастеда, заявив, что скептики теперь могут прибегнуть к «аргументу последней надежды, сговору». Сговору? Кому нужен сговор, когда экспериментатор следует шаткой методике, и ребенок может делать все, что он хочет? «Хастед разработал эксперимент, который физики могут повторить где угодно», — продолжает Инглис,— «учитывая сотрудничество экстрасенсов, какой бы протокол они не считали необходимым». По мнению этого журналиста (он также был очарован докладом о магнитометре Сванна), наступило второе пришествие. Но не наряжайтесь пока что в белые одежды, ребята.
Как фокусник, я должен прокомментировать заключительный довод Инглиса. Он сказал, что фокусники смотрят на лаборатории «определенно как на прибежище обмана». Не совсем. Только лаборатории в ведении некомпетентных лиц предложили бы фокуснику условия на его вкус. В заключение Инглис пишет: «работа Хастеда даст сценическим фокусникам кое-какую практику долгими зимними вечерами». Неправда. Мы, фокусники (и другие рациональные люди) слишком заняты попытками выяснить, как люди, такие как Хастед и Инглис, все еще верят, как и представители паранауки, когда данные свидетельствуют против них.
Хастед сам сказал: «Проверка без высокой репутации проверяемого несостоятельна. Репутация проверяемого — его собственная забота». Абсолютно верно. Работа Хастеда на эту тему типична для всей области. Он является уважаемым и вроде бы компетентным научным сотрудником, почитаемым верящей публикой как один из выдающихся ученых, работающих сегодня в области парапсихологии.
Проблема в том, что общественность никогда не узнает правды о недостоверных экспериментах и открытиях, о которых сообщают парапсихологи.
Короче говоря, я коснусь некоторых из отчетов, которые демонстрируют небрежность в суждениях и процедурах, часто используемых этими людьми. Опять же, я позаимствую умственные способности профессора Джона Хастеда, чтобы проиллюстрировать этот случай. В декабре 1977 года я написал в журнал Общества психических исследований, выразив изумление, что ученым приходилось настолько туго при планировании простого эксперимента, чтобы определить обоснованность экстрасенсорных способностей. Я сослался на тесты сгибательницы ложек Джули Ноулз и других, провоцируя ответ от Хастеда. Я перечислю и прокомментирую некоторые из доводов, которые он использовал в опровержение.
Касаясь моих намерений, он сказал, что я утверждал, что могу «опровергнуть существование явления, даже не начав понимать, что это такое». Неправда. Я никогда не утверждал, что могу доказать положение, построенное на отрицании — это невозможно. Бремя доказательства лежит на Хастеде, который должен доказать, что феномен существует, а не я должен доказывать, что он не существует. «Исторического опыта», описанного выше, не достаточно. Хастед также обвиняет, что «мистер Рэнди... требует, чтобы металл сгибали в запечатанных плексигласовых[29] трубах». Снова неправда. Я никогда не требовал ничего подобного. Те кто исследует детей, сгибающих ложки — просто наивные простофили[30], утверждающие, что дети могут это сделать.
Хастед сам утверждал, в Королевском институте, что его дети могли это сделать! Все, о чем я прошу, чтобы они сделали это для меня и получили 10.000 $ и мои извинения. Говорит Хастед, «Доктор Волковски[31], что Жирар согнул гвоздь, металлическую полосу и пружину внутри запечатанных в лаборатории стеклянных трубок без отверстий». Вы уверены, Джон? Волковски также сказал, что профессор Джон Тейлор из Королевского колледжа был свидетелем такого чуда, исполненного Жираром, но Тейлор мне сказал: «Я абсолютно уверен, что[32] ни разу не удалось, и он даже не пытался, что-либо делать в моем присутствии... Я... надеюсь, что воспоминания Волковски об этом случае будут немного более точными». И Волковски отказался ответить на простой вопрос, который я неоднократно задавал: где эти запаянные трубки?
Джулия Ноулз была молодой английской девушкой, которая работала с Джоном Хастедом в качестве сгибательницы ложек. По словам Хастеда, она была хорошим работником, очень сильным и надежным. Так, как он ее описал, кажется, что она уйдет с моими $ 10 000. После моего приезда в Англию по другому делу, я получил срочное телефонные звонки и письма от мисс Хастед, которая просила меня приехать в Бат, чтобы увидеть тесты Джулии в местной лаборатории. Я выделил время, чтобы сделать это, и приехал в Бат в компании коллег, чтобы стать свидетелем этого чуда. Мы посадили Джулию в лаборатории и удалились за одностороннее зеркало, чтобы ее не беспокоить. Ее мать, выглядевшая очень обозленно, оставалась в дальнем офисе, отказавшись подойти и близко ко мне, кроме как для получения чека. Девочка сидела там в течение двух часов, держа ложку, верхняя впадина которой была покрыта копотью, чтобы она не могла ее коснуться, не оставив на руках и на ложке свидетельств, что она это сделала. Хастед сидел рядом, постоянно говоря, что он видел, как гнут ложки, кивал и ободряюще улыбался. Он подписал соглашение, в котором говорилось, что наш протокол был удовлетворительным, и он ожидал успеха. Я прекрасно знал, что, как только обнаружится, что у Джулии нет никаких экстрасенсорных способностей, он будет логически оправдывать это как сумасшедший. Я был прав.
Хастед позже жаловался, что протокол был сложным (хотя он не был сложным), что я сказал, что Джулию «сильно расхваливали» (ее и расхваливали, и Хастед, и его жена), и что я не проверил несогнутую ложку на такие вещи как «условная деформация, остаточная деформация, расположение петли напряженности, микро-твердость, зернистость структуры, электрическое сопротивление, размеры образца и т.д.». Он игнорировал тот факт, что, в отличие от некоторых скверных экспериментаторов, мы, планировавшие протокол для тестирования Джулии Ноулз, определили заранее, что мы тестировали ее на явный изгиб простой чайной ложки, трюк, который, по словам девочки, она могла сделать. Мы не намеривались искать скрытые второстепенные эффекты и принимать после этого решение, что какое-то открытие было важным. Когда Хастед идет на скачки, он не может получить выигрыш в окошке ставок, если лошадь, на победу которой он поставил, приходит шестой и боком. Он просто не признает адекватный и надлежащий эксперимент, когда он его видит!
Хастед назвал мои условия эксперимента «сырыми». Нет, Джон, они были простыми и ясными. Хастед сказал, что используемые ложки не были промаркированы. Они были промаркированы, довольно неплохо и прочно. Он жаловался, что впадина ложки была испачкана только с одной стороны. Это чистая правда. Поскольку мы решили, что ложку попытаются изогнуть вниз (есть эти проклятые настойчивые требования объявлять обо всем заранее, что мы и попытались сделать, очень ясными словами!), нужно было запачкать только одну сторону, где должно было прилагаться давление. Замазывание обеих сторон дало бы возможность Джулии сказать, что загрязнение с нижней стороны ложки мешает ей опустить ее вниз, что и было целью эксперимента. Мы знали, что делали. В своем опровержении моего письма в журнал JSPR, Хастед сказал, что он обратил внимание на эти вещи «для того, чтобы опровергнуть утверждения мистера Рэнди, что он является лучшим наблюдателем, чем ученые». Я такого никогда не утверждал. Но я скажу, что я лучший наблюдатель, чем некоторые ученые.