Оказалось, Что это был роковой шаг в жизни настоящей леди. Стоило Агате ступить на шину, как та чавкнула и начала медленно погружаться в жидкую грязь. Не успела Агата опомниться, как оказалась по щиколотку в черной жиже, и
Дно, как болото, продолжало засасывать ее йогу дальше. Агата рванулась изо всех сил и выскочила на берег. Теперь одна нога у нее была в белом гольфе с кисточкой, а другая в черном блестящем сапоге из грязи. Но самое ужасное, что туфлю засосало вместе с шиной. Агата так и ахнула.
— Ну, чего ты расстраиваешься, под грязью все равно не видно, в туфле ты или нет, — успокаивал ее Тришка.
— Тебе-то, конечно, нечего расстраиваться, — шмыгнула носом Агата. Что же мне теперь, всю жизнь ноги не мыть?
Агата нашла палку и, пыхтя и сопя, принялась выуживать завязшую туфельку. Тришка прыгал по накренившейся шине и давал указания. Наконец, когда Агата совсем уже потеряла надежду пойти домой обутой, ей удалось-таки подцепить башмачок. Он с чавканьем выскочил из трясины, сделал сальто и, разбрызгивая вокруг себя кляксы грязи, шлепнулся на берег. Агата с облегчением вздохнула. Пустяки, что вся она с головы до пят перепачкалась грязью, главное — не придется идти домой босиком.
Рядом, в маленьком ручейке, Агата, как могла, отмыла туфлю. Правда, теперь она не была похожа на свою нарядную сестрицу; выстирала гольф, который из белого стал темно-серым, почти черным, и понуро побрела к детской площадке, где ее ждала бабушка.
Не глядя по сторонам, она дошла до "классиков", прошла мимо и вдруг остановилась. Теперь она уже не чувствовала себя настоящей леди. Да и какая же леди будет чувствовать себя настоящей, если в туфлях у нее хлюпает вода, в руке она сжимает гольф непонятного цвета, а мокрый подол платья при каждом шаге прилипает к коленкам!
Агата вздохнула и решительно вернулась к "классикам". Нагоняя все равно не миновать, зато теперь можно прыгать сколько душе угодно. В конце концов, в том, что ты не настоящая леди, тоже есть свои прелести.
ГЛАВА 6
ВЕЛИКИЙ ХУДОЖНИК
День выдался ужасный. К папе на работу из другого города приехал какой-то начальник и сегодня должен был прийти в гости на обед. Мама с бабушкой с утра суетились на кухне — жарили, парили, пекли пироги, и до Агаты никому не было дела. Ее просили не баловаться и не путаться под ногами. Разобидевшись, Агата вышла во двор, но и там все складывалось хуже некуда.
Алька сидел в потайном месте за кустами жасмина и плакал. Агата опешила. Кто-кто, а уж Алька никогда не плакал, даже если разбивал коленки до крови.
— Ты чего? — с участием спросила Агата.
— Деньги посеял, вот чего, — размазывая слезы по щекам, сказал Алька. — Мамка кошелек оставила, велела купить хлеб, сахар и молоко, а я потерял.
— Пойдем поищем, — постаралась подбодрить Альку Агата.
— Как же, найдешь его! До зарплаты еще два дня. Как я теперь хлеб куплю? — горько плакал Алька.
— Слушай, а может, у моей бабушки попросить? — предложила Агата.
— Не, если мамка узнает, что я деньги занимал, заругается. Она говорит, хуже нет в долг жить.
— А мы не в долг. Я на мороженое попрошу. Подожди, я сейчас. Агата помчалась домой, но уж если день не заладился, то неприятности будут преследовать до самого вечера. Денег на мороженое ей не дали, чтобы не извозилась, а рассказать всю правду Агата не могла, чтобы не предавать Альку. И тут у Агаты родилась идея. Когда папа вешал брюки на вешалку, иногда из карманов высыпалась мелочь и монетки вполне могли закатиться в уголок шкафа. Агата полезла в гардероб и начала его обшаривать.
— Эй, что это ты тут делаешь? — вдруг услышала она знакомый голосок.
Уцепившись за вешалку, плутыш с любопытством наблюдал за ее поисками.
— Деньги ищу. Мне очень нужно для Альки, — объяснила Агата.
— Здесь ты их вряд ли найдешь, — покачал головой Тришка. — К тому же ищут обычно клад, а какой же клад в платяном шкафу?
— А ты знаешь, где искать? — с вызовом спросила Агата.
— Деньги надо не искать, а зарабатывать, — глубокомысленно изрек плутыш и прыгнул Агате на плечо.
— Легко сказать! Как же я их заработаю? — развела руками Агата.
— Мало ли как? Можно, например, картины продавать, как художники в парке.
— Так то настоящие художники. Я так рисовать не умею, — самокритично заметила Агата.
— Ну и что? Для того чтобы быть художником, совсем не обязательно уметь рисовать. Некоторые художники вообще рисуют не картины, а каляки-маляки. Страх, да и только. Они еще называются как-то страшно, — задумался Тришка.
— "Об страхции", кажется, — наморщив нос, подсказала Агата. Она немного разбиралась в живописи, потому что папа собирал альбомы разных художников.
— Вот именно, — кивнул плутыш.
Воодушевленная Тришкой, Агата достала свой альбом для рисования и открыла его, на самом любимом рисунке. Тришка заглянул ей через плечо, поцокал языком и с видом знатока заявил:
— Это не "об страхция". Это гораздо лучше. Настоящий "а вам гарт".
— Тришка, а что такое "гарт"? — Агата много раз собиралась задать этот вопрос папе, но забывала.
— Это по-французски, — важно заметил Тришка, — а по-русски значит "и так сойдет". Вроде как нам — что получше, а вам — гарт.
Придирчиво осмотрев свой "а вам гард", Агата решила, что он ничуть не хуже тех, что некоторые художники выставляют напоказ. Она аккуратно вырезала рисунок ножницами и побежала с ним на улицу.
Алька понуро сидел в условленном месте. Увидев в глазах Агаты веселые искорки, он несколько ободрился.
— Ну что?
— Все в порядке. Мы деньги сами заработаем. Мою картину продадим, бодро сказала Агата и показала свой "шедевр". Глазам Альки предстало пучеглазое пугало с растопыренными руками, рядом с которым чернела большая клякса.
— А это что за паук? — угрюмо поинтересовался он.
— Это не паук. Это принцесса гуляет с песиком. Понимаешь, когда я рисовала, краска не просохла и растеклась в разные стороны, — пояснила Агата.
— Кто ж такое купит? — шмыгнув носом, недоверчиво спросил Алька.
— Еще как купят! Это как раз то, что надо. Бабушка говорит, что сейчас чем хуже, тем моднее, — заверила его Агата. Вопреки ожиданиям продать картину оказалось непросто. Видимо, люди еще не доросли до понимания современного искусства. Но Агата не унывала. Она была не из тех, кто легко сдается. В это время к дому подъехало такси. Агата мигом смекнула, что можно предложить картину пассажирам.
— Побежали! На такси без денег не ездят. Может, купят, — кивнула она Альке и бросилась к мужчинам, вылезающим из машины.
— Дяденьки, купите картину! — жалобно заканючила Агата.
— Что? — обернулся тучный мужчина в очках с толстенными стеклами.
Перед ним стоял златокудрый ангелочек с невинным лучистым взором.
— Купите картину, пожалуйста! Настоящий "а вам гард", — заверила его Агата, протягивая альбомный листок. Толстяк улыбнулся, но тут в разговор вмешался сухощавый пассажир с рыбьими глазами.
— Девочка, не приставай… — начал было он, но толстяк его оборвал.
— Зачем ты так, Юра? Говоришь, авангард у тебя? — обратился он к Агате, взяв ее картину. Художница поняла, что сейчас ее "шедевр" будет продан, и Алька — спасен! От предчувствия удачи у нее засосало под ложечкой. Окрыленная, Агата для верности добавила:
— Нам очень нужны деньги. На хлеб не хватает. В этот самый момент Агата застыла, как громом пораженная. Расплатившись с водителем, из такси появился третий пассажир. Это был ее собственный папа. Лицо у него сначала побагровело, как свекла, потом побелело, словно полотно, и Агата подумала, что, пожалуй, лучше всего ей было бы сейчас провалиться сквозь землю. Толстяк погладил ее по головке и полез за бумажником, но теперь Агату это не обрадовало. Между тем папа через силу улыбнулся и услужливо обратился к толстяку:
— Пожалуйста, Федор Иванович, сюда. Вот по этой дорожке.
Толстяк с сухощавым направились к подъезду, и Агата слышала, как Федор Иванович сказал, что она прелестный ребенок и что это трагедия, когда дети голодные, а родителям нет до этого дела, а сухощавый ввернул, что во всем виновато пьянство. Наверняка родители забулдыги, вот дети и попрошайничают. Агата потрусила было следом за гостями, но папа незаметно обернулся к ней и, сделав страшные глаза, процедил: