Её бёдра вдруг развернулись веером, и танец, утратив сходство с классическим балетом, превратился в какое-то камлание. По-хулигански высунув язык, она поставила ногу мне на грудь, словно я был безжизненным чучелом, бутафорией для шаманского ритуала. Голая пятка ввинтилась в моё солнечное сплетение, не давая вздохнуть. Устрашающая женская сущность раскачивалась надо мной, и только сейчас я разглядел гирлянду черепов на её шарфике из кашмирского шёлка.
Юра, старый рок-н-ролльщик, держал ритм идеально. Индус запиливал какие-то невероятные рифы. Нога на моей груди то усиливала, то ослабляла нажатие, приучая дышать в такт её движениям. Никогда ещё не приходилось мне танцевать в горизонтальном положении, я даже не думал, что такое возможно. Но, как только перестаёшь думать, возможностей становится неизмеримо больше. Наш контакт был полным, слияние тел гармоничным, страдание – подлинным, аплодисменты публики – заслуженными. Когда всё закончилось, я чувствовал себя выжатым лимоном, пустым кокосом, шкуркой киви. Моя партнёрша протянула мне руку, помогая встать.
– Прости. Я не очень тебя помяла?
– Что ты! Это был божественный массаж чакр.
Я приобнял её за талию, она склонила голову ко мне на плечо и сказала:
– Познакомься. Мой муж.
На пороге топтался, не желая разуваться, высокий бородатый викинг с пенковой трубкой в зубах и пивным животиком. Его появление не было обломом – скорее примером непознаваемости женской души. Тем более, что внешность обманчива. Викинг оказался евреем и эрудитом.
– Иосиф, – представился он и, узнав, что имеет дело с писателем, тут же угостил литературным анекдотом.
– В первой пьесе, написанной по-латышски в конце XVIII века, есть персонаж еврейской национальности. Разумеется, он держит кабак. Главный герой, напившись в кабаке, блюёт на улице с жалобным криком “jabionnamat!”. Мне кажется, мало какая литература может похвастать таким высоким стартом.
Иосиф хотел подбросить нас с Юрой до улицы Экспорта на своём “Grand Cherokee” чёрного цвета, но мы отказались.
– Прогуляемся, – сказали мы. – Подышим тишиной.
– Спокойной ночи, – улыбнулась жена Иосифа и дважды поцеловала воздух у кончика моего носа.
– Странная девушка, – сказал я, когда красные огоньки машины исчезли за поворотом.
– Она хорошая, – ответил Юра. – Просто пять лет назад у неё обнаружили рак мозга. Врачи сказали, что слишком поздно делать операцию. Даже немцы побоялись её резать. И тогда она уехала в Индию. Ей шепнули об одном ашраме, где решают такие проблемы. Четыре недели она сидела в маленькой комнате без окон, получая чашку риса в день. Её заставляли медитировать и танцевать, так и сказали: танцуй, чтобы отпугнуть демонов смерти. Через месяц к ней явился гуру, с которым она заключила договор: болезнь забирают, взамен нужно открыть в Риге “индийский культурный центр”, а на самом деле – представительство ашрама. Каждый год оттуда приезжают монахи, устраивают сбор пожертвований, проводят пуджи…
– Что значит “забирают болезнь”?
– Обманывают смерть. Очень дорогая услуга.
– А как её зовут?
Юра посмотрел на меня с удивлением.
– Вита. То есть, я хотел сказать, Ванда. Тьфу ты, чёрт, запутал меня.
Утром мы пошли на рынок выпить пива, и мой друг подарил мне буханку рижского хлеба, чёрного, как безлунная зимняя ночь на Балтике, с тмином и кориандром. Такого, сказал он, нет нигде.
Это было как в сказке – хлеб в дорогу. Оставалось только подпоясаться, что я и сделал.
Юра проводил меня в аэропорт, где исполнил “Прощание славянки” на диджериду. Я отбивал ритм ногами. Иностранные туристы снимали наш дуэт на видео. Мы обнялись, и я, окрылённый, пошёл на посадку, но уже перед самолётом меня цапнул за локоть салатовый эйрболтик, пожелавший взвесить рюкзак у меня за плечами. Оказалось, что моя ручная кладь тянет на килограмм больше, чем позволяют условия билета. Это был хлеб. “Вы можете его съесть, если не хотите доплатить”, – сказал эйрболтик по-русски. Я подвинул буханку в его сторону: угощайтесь.
До сих пор не могу простить себе лёгкости, с которой оставил подарок. Три года спустя Юра умер от рака в разгар ковидного безумия, когда границы закрылись, и путешествие в Индию стало невозможно. Хотя сомневаюсь, чтобы он согласился поехать к хитромудрому гуру. Обманывать было не в его правилах.
Всё больше мёртвых вокруг. Иногда бывает так странно, что я до сих пор отражаюсь в зеркалах.
“В жопу твоего Иисуса!” – закричал лиловый пассажир.
Впрочем, обо всём по порядку.